Американский психолог и психотерапевт Николь ЛеПера уверена, что никто не исцелит человека лучше него самого. В своей книге «Как работать над собой» она рассказывает о причинах прокрастинации, сопротивления переменам, самокритики. Николь ЛеПера считает, что не последнее место в нашем самовосприятии играют убеждения, некоторые из которых сформировались по ошибке, но живут с нами годами. Мы публикуем отрывок из главы «Сила убеждений».
Говорят, мы часто рассказываем себе разные истории, чтобы жить. Они основаны на наших реальных переживаниях — вроде веры в свою привлекательность из-за преследующих с ранних лет желающих завязать романтические отношения. Порой эти истории, выдуманные ещё в детстве, не обновляются и не отражают нынешнюю реальность. Люди вроде меня, бывшие в детстве застенчивыми детьми, всё ещё считают себя стеснительными — даже несмотря на то, что не чувствуют себя таковыми и не ведут себя подобным образом.
Часто истории выступают актом самозащиты. В детстве мы не можем понять ни ментально, ни эмоционально, что у родителей есть целая жизнь за пределами того, что нам известно.
Будучи детьми, мы ограничены в когнитивном и эмоциональном познании ввиду возраста. Из-за этих ограничений мы можем сделать неправильный вывод «я плохой», когда родитель поднимает руку, вместо того чтобы осознать, что человек, ответственный за наше выживание, не умеет справляться с гневом.
Иногда реальность слишком болезненна для понимания, и тогда мы выдумываем альтернативную историю, которая ведёт нас сквозь тьму. Ребёнок, ощущающий, что им пренебрегают, может убедить себя в том, что у родителя «важная работа», оправдывая таким образом его отсутствие и не испытывая необходимости копаться в жестокой правде.
Как и все мы, я также состою из множества подобных нарративов (или основополагающих убеждений). Я младенец Христос. Я безэмоциональна. Я постоянно тревожусь. Основополагающие убеждения — это то множество историй о нас самих, о наших отношениях, о прошлом, о будущем и о бесчисленном количестве других тем, которые мы создаём на основе жизненного опыта. Один из моих самых глубоко въевшихся нарративов, который без моего ведома управлял мной годами, выплыл наружу, когда я начала выполнять работу по самосознанию и наблюдению за своим внутренним миром. «Со мной не считаются».
Эта мысль стала проблемой почти во всех моих отношениях. Она заставляла меня быть сдержанной и патологически самодостаточной с друзьями и на работе; она могла даже заявить о себе, когда кто-то вклинивался передо мной в очередь. В этот момент нарратив в моей голове проговаривает: «Ты не важна». Почему? Я тут же искренне верю, что совершенно незнакомый человек совершенно не считается со мной, как и моя мать. Я призрак, сквозь который можно просто пройти.
Вспышка озарения случилась со мной во время медитации, и в моём сознании всплыло воспоминание: мама стоит на кухне в нашем доме в Филадельфии. Мне было, наверное, года четыре.
Мой отец каждый вечер приходил домой с работы в одно и то же время. За час до его прихода мама начинала готовить ужин, накрывала на стол и следила за тем, чтобы еда оставалась горячей. Во время этих приготовлений она стояла у окна, которое выходило на улицу, по которой папа шёл домой с автобусной остановки. Его приближение можно было заметить — каждый вечер — по меньшей мере за пять минут до того, как он открывал дверь в дом. Предсказуемость и рутина защищали маму от её собственной детской травмы, непредсказуемости и дефицита внимания — от общей эмоциональной закрытости обоих родителей до внезапной смерти отца. Я уверена, что та стабильность, которую обеспечивал своим чётким расписанием отец, и настоятельное «единение» (они проводили по отдельности не так уж много времени) значительно успокаивали мою мать.
В тот вечер отец не пришёл в то же время, что и обычно. Прошло десять минут, а его всё не было. Пятнадцать, двадцать, тридцать минут — он опаздывал. Заняв свой любимый пост под кухонным столом, я смотрела, как мама становится всё более напряжённой. Я часами сидела под этим столом, нажимая на педали своего маленького велосипеда и задействуя ноги для перемещений. Мне это место виделось безопасным, этакое убежище от хаоса (несмотря на поверхностные декорации гармонии в доме), и оно окружало меня, даря дополнительную энергию и помогая облегчить практически укоренившееся внутреннее смятение.
Время шло. Теперь мама уже даже не скрывала свою тревогу. Она уставилась в окно, заламывая руки. Можно было ничего не говорить: я чувствовала, как она волнуется. Я отталкивалась ногами всё чаще и чаще, визуализируя тревогу матери. И пока её молчаливое беспокойство усиливалось, она совершенно не обращала внимания на крошечное существо под своими ногами. Она не была эмоционально настроена на меня в тот момент и никоим образом не реагировала на мои потребности или страхи. Она просто не могла. Я превратилась в пустое место, так как она была поглощена собственным беспокойством, а травматическая реакция сфокусировала её собственное внимание исключительно на текущей угрозе.
Не имея запасов зрелости и мудрости, чтобы постичь этот эволюционный человеческий опыт, я осталась наедине с болезненной реальностью. Именно в тот краткий миг сформировалось то основополагающее убеждение — со мной не считаются.
А потом он вдруг появился и начал спускаться вниз по холму. Почти сразу энергетический фон на кухне изменился, и мама вернулась к приготовлению ужина.
Тогда я усвоила и второй урок. Я начала понимать, что единственный способ избавиться от внутреннего напряжения должен исходить откуда-то извне. Как и мама, я словно всегда ждала какого-то образа вроде отца, чтобы почувствовать себя в безопасности. Я видела это в бешеном беспокойстве, охватывающем меня, когда сообщение партнёру оставалось без ответа, или в (очень сильном) страхе, который пронизывал меня насквозь, когда кто-то оказывался вне моей эмоциональной досягаемости. Когда я ощущала отчаяние, безрассудство или нелюбовь, я чувствовала себя как дома. Словно моя мать, снова и снова стоящая у окна: этот человек не считается со мной, но я нуждаюсь в нём, чтобы жить.
Истоки убеждений
Я поделилась с вами этой историей как примером того, что на первый взгляд обыденные ситуации — подумаешь, отец поздно вернулся домой с работы — могут нести в себе послание, закрепляющееся как формирующее убеждение.
Но сделаем шаг назад. Что вообще такое убеждение?
Убеждение — это мысль, основанная на жизненном опыте. Она формируется на фундаменте из многолетних мыслительных шаблонов и требует как внешней, так и внутренней валидации. Убеждения о себе (личность, слабости, прошлое, будущее) — это фильтры, через призму которых мы видим мир.
Чем чаще мы повторяем конкретные мысли, тем больше мозг настраивается на то, чтобы по умолчанию придерживаться этих паттернов.
Особенно ярко это заметно, когда мысли активируют стрессовые реакции и блуждающий нерв. Это создаёт внутреннюю суматоху, которая с течением времени без проблем становится навязчивой, и нам уже известно, что это определение эмоциональной зависимости, условной реакции на травму.
Привычка зацикливаться на одной и той же мысли снова и снова изменяет наш мозг, нервную систему и клеточное строение всего тела, в результате чего в будущем нам становится проще придерживаться аналогичных мыслей. Другими словами, чем чаще мы о чём-то думаем, тем выше вероятность того, что мы в это поверим. Практические мысли становятся нашей истиной. Помните, что большинству людей, у которых имеются эти обусловленные модели физиологической дисрегуляции, необходимо провести работу по восстановлению баланса нервной системы, прежде чем появится возможность по-настоящему изменить укоренившиеся убеждения.
Когда нарратив неоднократно подтверждается, он становится основополагающим убеждением — это самые глубокие представления о нашей личности. Они закладываются в подсознание зачастую ещё до достижения семилетнего возраста. Это истории о том, кем мы являемся: я умный, я харизматичный, я общительный, я интроверт, я не силён в математике, я сова, я одиночка, — составляющие основу нашей «личности». Несмотря на то что может показаться, будто это наши собственные умозаключения, потому что мы следовали им без всяких сомнений, часто эти установки передаются нам от родителей, от окружения дома и в обществе или в результате самых ранних переживаний. К сожалению, многие основополагающие убеждения сформированы травмами.
Как только основополагающее убеждение формируется, мы сталкиваемся с явлением под названием «предвзятость подтверждения»: информация, которая не соответствует убеждениям, отбрасывается или игнорируется в пользу той, что соответствует.
Если вы считаете себя недостойным человеком, то будете воспринимать повышение по службе как нечто произошедшее по ошибке, зная, что остаётся лишь ждать, пока в вас вычислят самозванца. Совершив ошибку на работе — по воле случая или в результате самосаботажа, — вы пропустите её через фильтр неизбежности. Конечно же, я облажался. Я недостойный. Мы повсеместно склоняемся к «негативной предвзятости», при которой склонны ставить в приоритет (и, следовательно, ценить) негативную информацию в сравнении с позитивной. Именно поэтому можно увидеть блестящий отзыв о работе и забыть его сразу после, но вечно помнить укол критики со стороны коллеги.
Эта предвзятость заложена эволюционно. На заре человечества у нас было гораздо больше шансов выжить при концентрации на вещах, которые могут убить, а не на том, что делает нас счастливыми. Подобно реакции «бей или беги», это предубеждение встроено в нашу операционную систему на физиологическом уровне и в значительной степени не поддаётся сознательному контролю. Если бы мы не умели фильтровать и расставлять приоритеты среди всего объёма получаемой сенсорной информации, то были бы под вечным гнётом беспрерывного потока новых фактов. В мире постоянно что-то происходит. Просто попробуйте осознать всю полноту окружающего вас мира, прямо сейчас. Если бы мозг воспринимал все эти стимулы одновременно, он не смог бы функционировать.
Этой подсознательной фильтрацией занимается ретикулярная активирующая система (РАС) — пучок нервов, расположенный в стволе мозга, который помогает рассортировать всю окружающую информацию и сконцентрироваться на том, что мы считаем важным. РАС действует как «привратник» мозга и использует убеждения, сформированные ранее в жизни, чтобы просеять поступающие сведения и отдать приоритет тем, что подтверждают уже имеющиеся факты. Таким образом, РАС активно привлекает информацию, которая подкрепляет то, во что мы уже верим.
Вот распространённый пример работы РАС в реальном мире: скажем, вы покупаете новый автомобиль. Вы приходите в дилерский центр, находите модель, в выборе которой уверены, и часами сидите в Интернете, изучая всё об этой машине. Вдруг вы замечаете, что все вокруг ездят на этой модели, хотя вы могли бы поклясться, что никогда раньше не видели её на дороге. РАС может создать ощущение того, что сама Вселенная посылает вам сообщение. Может быть, так оно и есть — но это ваша собственная Вселенная, созданная вашим невероятным мозгом.
РАС не просто содействует предвзятости подтверждения, когда мы покупаем автомобиль. Одна из теорий о депрессии, хоть и слишком упрощённая, гласит, что люди в депрессивном эпизоде воспринимают мир через призму негатива.
Вспомните свой последний по-настоящему плохой день, когда один провал шёл за другим и казалось, что никакого луча света уже не видать.
Возможно, создавалось впечатление, что вам просто страшно не повезло, — но при этом РАС усиленно трудилась, списывая со счетов любой положительный или хотя бы нейтральный опыт этого дня. Вот почему порой просто не получается вырваться из липкого тумана страхов: это РАС не позволяет.
Иногда мозг задействует РАС в качестве защитного механизма. Я встречала довольно много людей, которые утверждали, что их детство было идеально-радужным, и отказывались признать малейший негатив или трудности, несмотря на доказательства обратного. Идеализированное представление о детстве становится основополагающим убеждением, которое может исходить из инстинкта самосохранения. В реальности же ничьё детство не является идеальным. Позволить себе честно увидеть всю полноту прошлого и нынешнего опыта — это фундаментальный момент на пути к исцелению.
[…] Мы — не наши основополагающие убеждения. Часто это труднее принять, так как они настолько укоренились, стали частью личности, что с ними трудно расстаться. Чем больше вы узнаёте о детском мозге и о том, как формируются эти убеждения, тем лучше научитесь со временем видеть и осознавать их — и в итоге сможете сделать выбор, какие стоит сохранить, а от каких пора избавиться.
