В эпоху продуктивности и идеальных медиаобразов велик соблазн считать, что люди вполне могут добиться успеха кратчайшим путем, избегая провалов и неудач. Но можно ли на самом деле не совершать ошибок на собственном пути или хотя бы минимизировать их? В сотрудничестве с психоаналитиком, к.п.н. Мариной Андроновой разбираемся, как разные психологические направления трактуют значение ошибок, почему иногда мы повторно совершаем старые, к каким внутренним проблемам может привести избегание неудач и стремление быть идеальным и в чем преимущество безоценочного восприятия.
Что мы имеем в виду, когда говорим, что ошиблись
В психологии под тем, что мы называем «ошибкой, «провалом» или «неудачей» понимаются разные, иногда радикально отличающиеся друг от друга вещи, в зависимости от того, о каком психологическом направлении идет речь. Например, бихевиоральная практика предлагает нам принимать ошибки как неправильное восприятие стимула. Тогда наши неудачи становятся ничем иным, как сдвигом восприятия реальности, связанным с событием, которое произвело некорректную ассоциативную или поведенческую связку.
В экзистенциальном подходе ошибки вообще не могут войти в свои права, потому что не имеют дискурсивного поля. Например, в работах Ирвина Ялома говорится о четырех экзистенциальных данностях, которые нужно держать в голове: смерть, свобода, одиночество и бессмысленность. И основная ошибка человека в том, что он думает о чем угодно, только не об этих четырех фактах. Все ошибки, выходящие за пределы этих четырех тем, не имеют большого значения. В то время как ошибка, связанная с отрицанием, например, собственной смертности, важна, и если человек игнорирует такое большое искажение, то оно может привнести в жизнь много проблем.
Наиболее богат представлениями об ошибках и неудачах психоаналитический подход. В «Психопатологии обыденной жизни» Зигмунда Фрейда есть целый раздел, посвященный ошибочным действиям: оговоркам, ослышкам, очиткам, опискам. Здесь человеческая ошибка – это демонстрация бессознательного. Все мы слышали про «оговорочку по Фрейду»: люди никогда не оговариваются случайным образом. Мы оговариваемся образом ассоциаций, но ассоциативная цепочка может быть скрыта от нашего же сознательного. Если попросить человека назвать случайное имя, то случайно этого сделать он не сможет. То же с числами, датами, днями недели – все это появляется в нашем сознательном в соответствии с внутренним алгоритмом, который мы можем не осознавать. Поэтому, если мы ошиблись в имени, то под этим что-то имелось в виду. И этим «чем-то» могут быть как значимые вещи, когда мы называем любимого человека именем бывшего, потому что всё еще скучаем, так и вовсе незначительные, например, когда перепутали имена друзей, потому что те внешне похожи.
В гуманистическом направлении психологии Карл Роджерс вообще предлагает перестать оценивать действия людей. И когда оценки нет, то не может быть понятия и ошибки как отличия от определенного эталона. Классический роджерианский психотерапевт нейтрально-позитивно воспринимает сообщения клиента о том, что в их жизни произошла неудача, и эта безоценочность через какое-то время формирует у клиентов позитивное самоотношение, высокий уровень принятия себя, независящий от оценки успеха.
Исследования ХХ века о мотивации достижения успеха и мотивации избегания неудачи привело к выводу, что обе мотивации касаются одного – ситуации достижения. Безоценчность роджерианцев позволяет увидеть ситуацию достижения там, где она на самом деле находятся. И в нашей жизни это действительно небольшой спектр, потому что бὸльшая часть жизни – это совсем про другое: про получение удовольствия, про то, чтобы заниматься собой, другими, строить отношения. И неважно, успешные ли отношения или нет, главное, что нам это нравится.
«В роджерианском подходе человек перестает зацикливаться на оценивании своих действий, а у многих людей это есть. Они в первую очередь думают о том, как по пятибалльной шкале оценивается то, что они сделали. И когда люди понимают, что это не имеет никакого значения, их самоотношение становится лучше. Потому что если раньше я все время либо двоечник, который ненавидит себя за то, что он двоечник, либо отличник, который трясётся за то, чтобы не потерять свое место отличника, то сейчас я просто человек, который живет, что-то любит, а что-то не любит», – считает Марина Андронова, кандидат психологических наук, практикующий психоаналитик.
Ошибки – часть жизни, в которой мы нуждаемся
Безоценочное восприятие дарит нам свободу принимать себя теми, кем мы являемся. Так почему мы не можем следовать роджерианскому принципу на протяжении всей жизни и существовать в безоценочной утопии? На деле, нам нужен биологический когнитивный механизм, который определяет наши ошибочные действия как провалы и неудачи, как то, что нуждается в исправлении, потому что так человек ориентируется в окружающей реальности.
Марина Андронова объясняет это так:
«То, что засовывать пальцы в розетку – это ошибка, об этом хорошо бы знать и помнить, потому что это фатальная ошибка. Например, маленькие дети развиваются, когда совершают реальные ошибочные действия и когда реальность показывает им, что так делать не надо. Так они становятся более адаптированными, умными и легкими во взаимоотношении с окружающими. Когда говорят, что у людей неадекватное восприятие ошибок, имеют в виду, что они начинают путать объективные сигналы от реальности с сигналами от окружающей среды. Я не хочу сказать, что сигналы от окружающей среды – это неважно. Позитивная оценка со стороны нашей социальной среды – это важно. Но относиться к сигналам от социума так же, как к сигналам от розетки – это странно. Потому что розетка, если засунуть туда пальцы, убьет, а социум чаще всего нет».
Человек должен ошибаться, когда исследует окружающий мир. Наша ориентировочно-поисковая активность состоит из постоянных ошибок и череды их исправлений – это биологически заложенный механизм. Мы исследуем окружающий мир, пробуем применять к объектам действия и, разумеется, не знаем, какие действия правильные, а какие нет, поэтому пробуем разное. Если наша поисковая активность заторможена нарциссической установкой «я ошибся – я плохой», то вместо того, чтобы применять разные действия и находить лучший способ взаимодействия с окружающей реальностью, мы будем бояться сделать ошибку и перестанем предпринимать какие-либо действия вообще.
Но если дети суют пальцы в розетку из любопытства и для адаптации, то что до ошибок взрослых? Зачем мы ошибаемся, выбирая не те отношения, не ту работу, совершая нелогичные поступки? Взрослые люди, по словам Марины Андроновой, совершают ошибки в двух типах ситуаций: первый тип – это новые ситуации, когда ошибки естественны. Человек попадает в новую, неизведанную им ситуацию и не знает, что делать. Тогда для него естественно несколько раз ошибиться, прежде чем понять, как правильно.
Второй разряд ошибок взрослых: старые ситуации. Например, наши проблемные отношения с людьми. Даже когда мы строим отношения, мы делаем это неслучайным образом. Нам может казаться, что все происходит само собой с совершенно случайным, новым человеком. Но это не так, потому что этим процессом руководит бессознательное. Взрослые склонны совершать одни и те же действия, одни и те же ошибки, которые формируют одинаковые ошибочные модели отношений. В этой провальной цепочке главную роль играет не сама повторяющаяся ошибка, а причина, по которой человек её периодически совершает.
Когда ошибки становятся «красным флагом»
Когда люди говорят, что у них проблемы с неудачами и провалами, то это значит, что по какой-то причине они придают ошибкам слишком большое значение, воспринимая их неадекватно. Вместо того, чтобы воспринимать ошибки как обратную связь в виде «нельзя совать пальцы в розетку, потому что будет нехорошо», они слышат «ты плохой, потому что сунул пальцы в розетку». Но разве мы можем знать, что нельзя подходить к розетке, если никогда этого не делали? И тем более, если мы вообще не знаем, что такое эта «розетка».
Неудачи – это естественный механизм адаптации. Но они могут вызывать вопросы в том случае, когда один и тот же тип ошибок повторяется все время. Когда человек периодически «наступает на одни и те же грабли» – это красный флаг, на который пора обратить внимание. Если мы наблюдаем одни и те же грабли, то это уже не поиск ориентиров, а нечто другое. Как вариант, воспроизведение детских травм. Например, когда человек постоянно выбирает «холодный» тип людей, которые плохо к нему относятся, пытаясь получить от них любовь, или пытается спасти всех вокруг, заведомо зная, что потом будет плохо и больно, или вечно берет слишком высокую планку, падает, разбивается, а затем повторяет то же самое. Этот разряд ошибок требует работы психотерапевта, потому что важна не сама повторяющаяся ошибка, а то, почему она повторяется. Если что-то неоднократно повторяется – то это симптом, а если у человека есть симптом, то за этим стоит его субъектность, его опыт и воспроизведение травм.
Сильный стыд за свои оплошности – тоже красный флаг. Но, когда нам стыдно за ошибки, которые произошли в значимой ситуации или перед значимыми для нас людьми – это нормально и естественно. А вот когда человек не может взаимодействовать с рядовыми ситуациями, вызывающими у него стыд – это сигнал, что где-то в бессознательном «застряла» забытая травма.
Например, ситуацию, когда человек соседу вместо «доброе утро» сказал «приятного аппетита» и горит со стыда весь день, можно раскрыть по-разному. Возможно, этот человек склонен наделять высокой значимостью некоторые ситуации. Такое бывает при психозах. А возможно, это говорит о необычности либо самого субъекта, либо ситуации, которая скрыта. Стыд из-за небольшой ошибки может проявляться в случае, если она ассоциативно связана с какой-то значимой ситуацией. Ситуация кажется незначительной, а на самом деле от нее ведет подземная ниточка, связанная с понятной, высоко значимой ситуацией, о которой человек не думает. Например, может человек, который стыдится, что сказал «приятного аппетита» вместо «доброе утро» страдает от РПП (расстройство пищевого поведения) и переживает, что сосед посчитает, что тот только о еде и думает. Либо это может быть замещающей ситуацией, когда одна ситуация заменяется другой, менее чувствительной. Когда человек придирается к мелочам, это может значить, что на самом деле его волнует нечто более крупное, но он замещает это на менее болезненное.
Чужой опыт – теория, наши провалы – практика
«Учись на моих ошибках», – говорили нам родители. Но можем ли мы на самом деле воспользоваться чужим опытом, чтобы не набивать собственных шишек и сразу знать, как правильно? В действительности, мы можем использовать предшествующий опыт, чтобы смоделировать решение ситуации, грозящей возможностью ошибиться. Можно сформировать гипотезу о том, как правильно решить ситуацию, но эта гипотеза будет обладать рядом несовершенств, потому что даже с учетом предыдущего опыта ваша ситуация – уникальна, и идентичной ей нет.
«Можно на чужих ошибках научится не совать пальцы в розетку. Я вот пальцы в розетку сама не совала, но знаю, что так делать не нужно. Есть разряд социальных ситуаций, в которых мы учимся на чужих ошибках. Например, мы знаем, что не нужно выходить голым на улицу, хотя мало кто из нас пробовал. Есть куча ситуаций, когда мы знаем, как себя вести из чужого опыта, из книжек. Это нормально. Это здорово, когда человек может чему-то научится на чужих ошибках. Но! Человек не может научится на чужом опыте тому, что составляет путь его собственной жизни, построению его собственных отношений с другими. В общих чертах может, а то, что конкретно ему делать – это индивидуальная ситуация. Он будет пытаться что-то либо попробовать, либо не попробовать сам. Это касается тех вещей, которые мы делаем с собой. Например, двигательных навыков. Мы не можем научится кататься на велосипеде или печь пироги по чьим-то рассказам. Это может помочь, но не создать ваш опыт и знание», – отмечает Марина Андронова.
Ситуация, когда родители предлагают учиться на их ошибках может сработать, но вовсе не потому, что родители преисполнены опытом решения любых проблем или знают волшебный способ выйти из любой ситуации, а за счет идентификации с родительской позицией. Когда мы слышим от человека, которого любим и уважаем, что он тоже был в таком положении, что ему тоже было плохо, и видим, что он преодолел это, перерос ошибку, то это помогает собраться с духом и решить проблему.
Учиться на чужих ошибках вполне реально, но для того, чтобы понять некоторые вещи, нам нужны собственные ошибки, провалы и неудачи. Чужой опыт – это теория, но без практики мало у кого выходит результат.
Разный ракурс наших ошибок как выход из ситуации
Правильного способа реагировать на ошибки не существует. Но травмирующий способ точно есть: смотреть на провалы через призму «я плохой, потому что ошибся». Плохие люди и люди, совершающие ошибки – это разные категории людей, хоть иногда они могут пересекаться.
«Сама постановка вопроса «как правильно реагировать на ошибки» из того деструктивного поля, в котором мы пытаемся избежать неудач и не совершать ошибок в отношении совершения ошибок. Один из здоровых вариантов – по возможности абстрагироваться от оценивания ошибки как ошибки, воспринять ее как действие».
Для того чтобы использовать ошибку как опыт, нужно воспринимать ее с разных ракурсов. Это может быть точка зрения других людей, точка зрения Вселенной, точка зрения всех, кого эта ошибка затронула, та точка зрения, в которой это могло быть и не ошибкой. И чем больше ракурсов, тем свободнее люди это оценивают и не застревают в ощущении поражения, выйдя в какую-то точку, где можно научится.
Отличительный признак гармонии человека с реальностью – это способность видеть, что в этой реальности есть масса вариантов поведения и не нужно выбирать правильный, отметая «неправильные», а можно выбрать тот, который больше нравится.
Ошибки – среда для развития и неотъемлемая часть успеха
Избегание неудач, желание не совершать ошибок, быть идеальным может вылиться в проблемы с самим собой. Сторонясь неудач, мы не совершаем новых действий, потому что новое – это риск сделать что-то не так, оступиться. Избегание ошибок – это высокая стена, из-за которой люди не переходят на новый уровень и просто не живут.
Ошибки – не всегда среда для обучения, но это то, без чего развитие и обучение невозможно. Чтобы запомнить и выучить что-то новое, мы должны это попробовать, и когда мы будем это делать, то будем ошибаться. Большинство сложных действий, даже если нам досконально объяснили, как правильно, можно сделать неточно, не так понять объяснения, для многого просто нужна индивидуальная подстройка. Марина Андронова комментирует это так:
«Делать – это значит в какой-то мере постоянно ошибаться. Не то чтобы действие в сущности состоит из одних ошибок. Но каждое действие – это маленькая ошибка-корректировка. Если посмотреть, как люди обучаются сложным моторным навыкам, вы увидите отличный пример нарциссических поражений, когда люди не могут тренироваться, потому что очень переживают, что у них что-то не получается с первого раза. Им эмоционально это тяжело дается. И такое нарциссические поражение у людей возникает с детства, когда они начинают путать принятия собственных достижений и принятие самих себя. Сначала это путается у родителей, которые не отличают ребенка от его достижений. «Когда ты достигаешь – мы тебя видим и любим, когда достижений нет – игнорируем». И у взрослых это оттуда. Более того, высока вероятность, что это будет передаваться и дальше, пока не будет вылечено».
Ошибки – это обратная связь, из которой нужно что-то выносить, чтобы адаптироваться, это неотъемлемая часть нового действия, то, что идет в паре, неразрывно связано. И либо нам придется отказаться от обеих вещей сразу — риска провалиться и нового опыта, — либо принять и то, и другое. Получается, нас определяют даже не сами ошибки, а то, как мы на них реагируем.
