Когда Стив Джобс в 2007 году на конференции MacWorld Expo впервые показал iPhone, он еще сам не представлял, куда нас это заведет. Айфон был далеко не первым смартфоном (гаджет, который можно было назвать умным телефоном, анонсировала компания IBM еще в 1992 году). Но именно он задал высокую планку для умных портативных устройств и во многом определил вектор их развития, а значит, и будущие возможности – уже не только для смартфонов, но и для соцсетей, игр и разнообразных сервисов, которых в тот момент еще даже не существовало. Всего через несколько лет оказалось, что в плоской «коробочке» помещается целый мир – и сегодня эта метафора кажется все более зловещей.
Наступление смартфонов поглотило мир взрослых — но если до их психического здоровья никому дела нет, то вот насчет разумности все этого в мире детей есть сомнения / ©Wikimedia Commons
Эпидемия депрессии: виновник найден?
В США уже несколько лет говорят об эпидемии психических заболеваний среди подростков, которая началась еще в 2010-х годах. Исследователи расходятся в предположениях относительно ее причин: одни винят во всем глобальный финансовый кризис 2008 года, другие считают, что все началось со стрельбы в начальной школе Ньютауна, когда погибло 27 человек. И то, и другое плохо объясняет проблему, если учесть, что она интернациональная.
Так, социальные психологи Джонатан Хайдт (Jonathan Haidt) и Закари Руш (Zachary Rausch) из Нью-Йоркского университета в установили, что психическое здоровье подростков в пяти англоязычных странах – США, Канаде, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии – ухудшается примерно одинаковыми темпами и по схожим сценариям: существенный рост подростковой тревожности и депрессивных расстройств отмечается с начала 2010-х, все больше представителей поколения Z (1995-2010 годов рождения) попадают в психиатрические клиники из-за самоповреждения (например, после попыток отравиться или нанесения порезов самим себе).
Особенно страдают девочки: в 2020 году в США их госпитализировали из-за членовредительства почти в три раза чаще, чем в 2010-м, в Канаде за семь лет (с 2010 по 2017) количество таких госпитализаций выросло на 138%, в Великобритании за два года (с 2011 по 2013) на 79,4%. Очень высок рост тревоги и депрессии в Новой Зеландии: в 2007 году доля молодежи 15-24 лет с тревожностью составляла примерно 3%, а в 2020-м количество девушек с таким диагнозом выросло до 24,8%.
Частично такие цифры можно объяснить тем, что психические расстройства в целом стали лучше диагностировать, а люди сегодня куда больше о них осведомлены – а во времена наших бабушек и дедушек, как мы знаем, вообще «никаких депрессий не было». Однако полностью списать рост частоты депрессий на “раньше их просто не диагностировали” тоже не получается: даже попытки диагностики на современных принципах практически не обнаруживают депрессию у охотников-собирателей наших дней.
Кроме того, идея “нас просто стали лучше диагностировать” не объясняет, почему такие процессы идут одновременно в разных странах, хотя и объединенных английским языком. Хайдт и Руш предполагают, что главная причина – «телефонное детство», переход от кнопочных мобильников к смартфонам и лавинообразное развитие соцсетей, а если еще точнее – формирование зависимости от смартфона.
Он сыграл роль “психического фаст-фуда”, суррогата традиционных форм социальных контактов. С одной стороны, телефон дает нам, как кажется, много общения и не ограниченного по объему интернет-контента. С другой – люди, проводящие много времени в “оффлайновых” социальных контактах показывают радикально меньший уровень психических проблем, чем “сидящие” на “смартфонном общении”.
Любопытно, что термин «интернет-зависимость» был предложен (сначала – в шутку) американским психиатром Айвеном Голдбергом (Ivan Kenneth Goldberg) в 1995 году: через год после начала продаж первого смартфона IBM Simon. Сегодня чрезмерная привязанность к смартфону пока не относится к психическим расстройствам официально (а вот зависимость от онлайн- и офлайн-видеоигр вошла в Международную классификацию болезней еще в 2018 году).
Но основные признаки аддиктивного поведения смартфонозависимые люди демонстрируют: так же, как алкоголики или клептоманы, они получают физиологическое “вознаграждение” в виде выброса дофамина, когда предаются любимому занятию, и страдают синдромом отмены, если лишить их удовольствия.
На эту зависимость могут накладываться другие: например, игровая или «PR-аддикция» – так предложили называть зависимость от позиционирования себя в социальных сетях ученые Александр Суходолов и Анна Бычкова из Байкальского государственного университета экономики. Являя интернет-сообществу свой образ, человек ждет одобрения, которое особенно необходимо в юные годы, и одновременно наблюдает за тщательно отредактированной версией жизни своих ровесников.
В чью бы пользу ни было сравнение, оно гонит сравнивающего человека по замкнутому кругу: от самолюбования к самобичеванию и обратно. Сейчас Хайдт и Руш готовят вторую часть своего исследования, которая будет посвящена скандинавским странам. Одновременно с ними ученые по всему миру изучают, как зависимость от смартфонов влияет на жизнь молодых людей, и часто их выводы неутешительны.
Например, турецкий психиатр Кадир Демирджи (Kadir Demirci) и его коллеги еще в 2015 году исследовали связь между частотой использования смартфона и уровнем депрессии и тревожности у студентов. Результаты показали, что, во-первых, девушки больше зависят от смартфонов, чем юноши, а во-вторых – чем больше человек сидит в смартфоне, тем выше у него вероятность депрессии и тревожности, и тем хуже качество его сна. Похожий вывод сделали ливанские ученые в 2017 году.
В 2021 году большая группа корейских исследователей изучила взаимосвязь смартфонозависимости и тревожности у подростков. Китай Ким (Kitai Kim) и его команда сделали вывод, что повышенная тревожность связана с несколькими факторами: зависимостью от телефона, одиночеством, употреблением кофеина и алкоголя и принадлежностью к женскому полу.
Возможно, подростки и молодежь – просто уязвимая категория, а взрослым людям такие проблемы не грозят? Отнюдь – как показал систематический обзор научных публикаций, подготовленный международной группой ученых под руководством Зубэйра Ратана (Zubair Ahmed Ratan). Исследователи сделали вывод, что существует устойчивая связь между смартфонозависимостью и здоровьем – как физическим, так и (особенно) психическим.
Как средство для общения стало средством от общения
Выше упоминалась связь между смартфономанией и одиночеством. Казалось бы: все должно быть наоборот. Ведь благодаря соцсетям и мессенджерам мы можем непрерывно общаться, даже если собеседник на другом краю света! Если зависимый человек мало времени проводит в реальности, значит, он может просто дружить онлайн.
Американский ученый Дэвид А. Сбарра (David A. Sbarra) и его коллеги считают, что противоречия между “смартфон дает нам общение” и “смартфон ведет нас к одиночеству” на самом деле нет. В течение тысячелетий у людей развивались всевозможные поведенческие адаптации, которые помогали формировать и поддерживать близкие отношения с теми людьми, которых они видят каждый день. Это, в свою очередь, помогало обеспечивать выживание и повышало репродуктивную приспособленность.
Смартфоны в этой эволюции не участвовали и сегодня тоже в нее не вписываются – ломают то, что строилось так долго. С одной стороны, они вроде бы помогают начинать романтические отношения, быстрее узнавать друг друга, быть рядом, несмотря на расстояние.
Но и разрушать отношения они тоже помогают куда быстрее обычного, что показало в 2017 году исследование Эсры Юмит (Esra Ümit) среди турецких студентов. Когда первое очарование проходит, взаимный фаббинг (привычка отвлекаться на телефон во время общения) провоцирует ссоры, зависимость «уводит» партнеров из реальности, социальные сети создают и приумножают проблемы с доверием. Не надо думать, что это частная проблема. При следующем посещении ресторана или кафе просто окиньте взором соседние столики. Очень часто вы увидите там молодого человека и его девушку, но чуть ли не половину вечера они будут смотреть не друг на друга – а в экран телефона.
Похожие исследования с участием супружеских и романтических пар проведены в Индии и США. Их участники признаются, что смартфоны приносят в отношения разлад: мужчины и женщины одинаково обижаются на невнимание, когда их «вторые половины» вместо поддержания живого диалога в одиночку бродят по Сети – но при этом раздражаются, если их самих отвлекают от телефона. Возможно, мы застали начало формирования новой «эволюционной ветви» человеческих коммуникаций, и нашим прапраправнукам смартфоны (или то, что придет им на смену) не будут мешать в общении.
Но может быть и по-другому: речь о более или менее преходящей моде. Например, в вузах Европы Нового времени вплоть до XX века были модны студенческие дуэли, и в Германии студент с шрамами на лице был довольно обычным делом даже в начале 1910-х. Можно ли сказать, что люди успели адаптироваться к такому механизму “коммуникации”? Вряд ли: как и многие виды социальной моды, дуэли попросту устарели до полного исчезновения.
Смартфон, выйди вон
Ясно, что смартфоны никуда не денутся, по крайней мере, до тех пор, пока их не заменит более совершенная технология. Чтобы жить с ними и не проваливаться в зависимость, нам нужно как можно больше исследовать их влияние и лучше понять негативные стороны смартфономании, считают ученые.
И, конечно, регулировать использование смартфонах в определенных сферах, причем здесь совсем без запретов вряд ли обойтись. Джонатан Хайдт призывает отобрать телефоны у американских школьников, и однажды это, наверное, произойдет: в 2020 запреты или ограничения на использование мобильников действовали в 77% американских школ.
В штате Кинсленд, Австралия, у детей уже изымаются на время уроков не только телефоны, но и умные часы / ©Wikimedia Commons
И Штаты тут никак не исключение. Во Франции любые гаджеты с доступом в интернет запрещены в младшей и средней школе с 1 сентября 2018 года. В некоторых регионах Испании нельзя пользоваться смартфонами на уроках. В австралийском штате Новый Южный Уэльс мобильники запрещены в младших классах, а с 2023 года и в средних. В Германии тотальный запрет на смартфоны действует в школах Баварии. Аналогично к вопросу подошли в Азербайджане, Греции, Таджикистане. С 1 сентября 2022 года телефоны собирают перед уроками в российских школах – впрочем, ряд учителей игнорируют эту рекомендацию Министерства.
Насколько помогают такие меры? В Лондонской школе экономики подсчитали, что годовой эффект от запрета мобильников в школе эквивалентен дополнительной неделе учебы. Датские ученые в 2021 году в ходе исследования установили, что запрет на смартфоны во время перемен увеличивает физическую активность детей. В Норвегии еще десять лет назад подтвердили, что школьники лучше понимают и запоминают информацию, когда читают ее с бумажного листа, а не с экрана.
А ученые Калифорнийского университета в ходе исследования сделали вывод, что младшеклассники становятся эмпатичнее, если лишить их смартфонов и увлечь активным отдыхом: десятилетние участники их эксперимента провели пять дней на природе без гаджетов. О том, что преодоление смартфонозависимости может помочь подросткам в борьбе с депрессией, стрессом и СДВГ, а также улучшить отношения с родителями, говорят и результаты исследования корейских ученых. При этом важно и то, для чего ребенок использует смартфон: больше всего зависимости способствует просмотр видео и социальные сети. То есть, эффективным может быть даже выборочное вмешательство, например, меры конкретно против просмотра видео или ограничение времени в соцсетях.
Возможно, есть смысл ограничить или запретить использование смартфонов и в рабочих коллективах? Тем более, что отказ от смартфона всего на один час в день, как выяснили ученые из Рурского университета в Бохуме (Германия), улучшает качество жизни, в частности, снижает тревожность и проявления депрессии.
Во многих организациях смартфоны и так запрещены: к таким относятся служебные зоны посольств, режимные объекты, войсковые части, заводы и фабрики, где идет непрерывное производство, медицинские учреждения. Как правило, причина тут не в заботе о здоровье работников. Напротив, нанимателей волнуют их собственные интересы: требования безопасности, сохранения коммерческой или государственной тайны. Если руководство вашей компании тоже решило ограничить использование смартфонов, по закону оно должно иметь веские основания – одних лишь опасений по поводу смартфонозависимости пока недостаточно.
Тропой табака?
Как дальше будут складываться наши отношения со смартфонами? Можно предположить три варианта развития событий. Первый – достоинства смартфонов перевесят минусы зависимости от них, выводы об опасности смартфономании будут признаны преувеличенными. В конце концов в Средние века любовь к чтению тоже считалась расстройством и в таком качестве вошла в медицинские справочники – а сегодня мы расстраиваемся, что дети стали меньше читать.
Второй вариант: смартфоны перестануть быть «центром вселенной», некоторые их функции отвоюют другие устройства – так считает, например, Ричард Фаутс (Richard Fouts), основатель компании по маркетинговым коммуникациям Comunicado.
Вариант третий – мы сами понизим ценность смартфонов в жизни. Двадцать лет назад трудно было представить, что когда-нибудь курить станет немодно – может, однажды из моды выйдет интернет-серфинг? А телефон будет просто телефоном, как и в прошлом веке.
В конце концов, механизмы табачной и смартфонной зависимости не так уж и непохожи: порции дофамина у телефона, воздействие на дофаминные структуры мозга у никотина. Да, пока мы были не в курсе такой схожести, “Ты – это твой айфон” звучало свежо и борядще. Но знающий о вреде вряд ли будет идти за рекламным слоганом, фактически равноценному фразе “Ты – это твоя пачка сигарет”.
В тех же США, где громче всех бьют тревогу по поводу подростковой тревожности, представители поколения Z нередко выбирает простые кнопочные телефоны, потому что устали от экранов. Едва ли это будет магистральным путем решения вопроса. Но из этого примера ясно: люди вполне осознают, что телефон стал для них проблемой, решение которых требует крутых мер. Человечеству осталось лишь определиться – каких именно.
