Исследователи составили карту психологического ландшафта, формирующую восприимчивость людей к теориям заговора. Проанализировав данные 170 исследований, они обнаружили, что на веру в теории заговора влияют не только личностные качества, но и более глубокие мотивационные потребности, такие как стремление к определенности или чувство непонимания со стороны общества.
Теории заговора существуют из-за отсутствия точных доказательств, когда люди полагаются на свои домыслы и косвенные детали. Обычно эти теории связаны с важными и травмирующими социальными событиями и предлагают альтернативные объяснения вместо общепринятых понятий.
Благодаря цифровым технологиям информация и дезинформация распространяются очень быстро, в связи с чем понимание психологии, лежащей в основе этих убеждений, стало особенно важным. Предыдущие исследования изучали различные аспекты этого явления, рассматривая, как черты личности, мотивационные факторы и социальные влияния способствуют вере в теории заговора. Но несмотря на множество исследований, все еще не было полного понимания того, как взаимодействуют эти различные факторы. Этот пробел в знаниях побудил исследователей провести одно из самых обширных исследований на сегодняшний день, стремясь объединить разнообразные направления исследований в единую картину.
«Вера в заговор особенно интересна, потому что это самоусиливающаяся система убеждений, которую трудно изменить. Вера в заговор может иметь очень серьезные последствия, поэтому важно определить способы вмешательства в веру в заговор», — объяснила Шона Боуз, научный сотрудник Университета Вандербильта и ведущий автор нового исследования.
Боуз и ее коллеги начали свое исследование с обширного поиска литературы, который включал в себя анализ огромного количества источников, таких как рецензируемые журнальные статьи, диссертации и неопубликованные данные. Этот поиск проводился с использованием электронных баз данных, таких как Google Scholar и APA PsycInfo. Они использовали специальные логические поисковые фразы, чтобы обеспечить полный набор соответствующих исследований. Их анализ включал 170 исследований, 257 образцов и 1429 величин эффекта, в общей сложности с участием 158 473 участников.
Исследование показало, что почти все эти переменные продемонстрировали некоторую степень связи со склонностью верить в теории заговора.
«Я была удивлена тем фактом, что около 90% оцениваемых переменных достоверно предсказывали веру в заговор (из 52 переменных). Эти результаты указывают на то, что вера в заговор еще более сложна психологически, чем я первоначально предполагала», — сказала Боуз.
Результаты подтвердили трехстороннюю мотивационную модель заговорщических идей. Эта модель утверждает, что заговорщическое мышление обусловлено тремя ключевыми потребностями: пониманием своего окружения (эпистемическим), ощущением безопасности (экзистенциальным) и поддержанием превосходного образа себя и своей внутренней группы (социальным).
Отсутствие аналитического мышления стало важным предиктором. Люди, которые демонстрировали более низкий уровень аналитического и когнитивного мышления, были более склонны поддерживать теории заговора. Эта связь предполагает, что менее критический подход к обработке информации может предрасполагать людей к принятию непроверенных или умозрительных идей.
Также существенную роль играли экзистенциальные мотивы. Вера в теории заговора была тесно связана с чувством бессилия, экзистенциальными угрозами и общим чувством цинизма по отношению к миру. Эти результаты подчеркивают, что люди, которые воспринимают мир как более угрожающее и неконтролируемое место, более восприимчивы к конспирологическому мышлению. Эту связь можно понимать как психологическую реакцию на неопределенность и хаотическую среду, в которой теории заговора дают ощущение понимания и контроля.
Исследование также пролило свет на роль социальных факторов в конспирологическом мышлении. Чувство отчуждения и низкая самооценка были связаны с более высокой вероятностью поддержки теорий заговора. Эти результаты показывают, что то, как люди воспринимают свои отношения с обществом и социальной средой, может влиять на их восприимчивость к теориям заговора.
Кроме этого, исследователи изучили, как конспирологическое мышление связано с личностными качествами, различая черты ненормального и нормального уровня. Было обнаружено, что заговорщическое мышление тесно связано с аномальными чертами, такими как шизотипия, паранойя, склонность к необычным переживаниям, психотизм и враждебность. Эти черты связаны с нарушением функционирования и негативным восприятием других людей и событий.
С другой стороны, черты личности нормального диапазона (охваченные моделью «Большой пятерки») показали очень слабую корреляцию с конспирологическими идеями. Это указывает на то, что, хотя эти общие черты имеют некоторое влияние, они не так важны для прогнозирования веры в теории заговора, как черты аномального диапазона.
Интересным открытием стала роль смирения. Как общее смирение, так и интеллектуальное смирение были значимыми отрицательными коррелятами заговорщических идей, особенно при измерении честности-смирения и всеобъемлющих характеристик интеллектуального смирения. Это говорит о том, что недостаток смирения является заметным признаком заговорщического мышления.
Эти результаты подчеркивают, что заговорщическое мышление более тесно связано с психопатологией и некоторыми расстройствами личности, чем с общим функционированием личности.
«Существует множество психологических факторов, которые предсказывают веру в заговор, но не все они являются одинаково сильными предикторами. Три области были самыми сильными предикторами веры в заговор: склонность иметь странные убеждения и опыт, воспринимать угрозу и опасность, а также быть антагонистичным или чувствовать свое превосходство над другими. Эти три области включали в себя сильнейшие корреляты веры в заговор, охватывающие экзистенциальные, эпистемические и социальные мотивации и потребности», — говорит Боуз.
