Ставшее сегодня популярным экологическое движение говорит нам: подумай о своей планете, перестань покупать и множить пластик, разделяй отходы, отдавай их сам на переработку. В то время как скептики утверждают: ваш эко-вклад ничтожен по сравнению с тем уроном, который наносят природе корпорации, цинично перекладывающие ответственность с себя на обычных потребителей («это вам нужно заботиться об уменьшении пластика и переработке материалов, а не нам их не производить»).
Но за кем правда? И можно ли как-то решить эту проблему? Обозреватель Светлана Ступак разбирается, почему невозможно рассматривать экологические проблемы в разрыве с существующей системой, а именно с производственной моделью, формой правления и даже психологией, укоренившихся в конкретном обществе, какой может быть третья промышленная революция и зачем нам она, что такое Internet of Things и способен ли он помочь нам справиться с надвигающейся экологической катастрофой и почему, по мнению социолога и экономиста Джереми Рифкина, сегодня именно миллениалы делают вклад в изменение плачевной экологической ситуации в мире.
Жизнь полна парадоксов и неразгаданных тайн.
Одним из самых актуальных, болезненных и абсурдных парадоксов наших дней становится экологическая проблема. Казалось бы, так несложно понять, что мы столкнулись с чем-то слишком серьезным, чтобы это проигнорировать – стойкий рост температурных лимитов, ужесточение природных катаклизмов, таяние ледников, вымирание более 60% всех видов, около миллиарда голодающих по всему миру людей и пластик на дне Мариинской впадины… о чем еще сказать? О сигнальных огнях на свалке в Нью-Дели, в которую сбрасывают по 2000 тонн мусора в день, нефтяных пятнах или круизных лайнерах, которые в 10 раз сильнее загрязняют воздух, чем все машины в Европе вместе взятые? Но парадокс как раз в том, что говорить обо всем этом не надо. Разве мы этого не знали? Разве не читали в интернете, не слышали по радио или ТВ? Тогда почему этот ком только нарастает? Почему наша привычная жизнь так и движется по этой заржавелой и полуразвалившейся колее? Постараемся ответить на этот вопрос и разобраться действительно ли все так плохо, как кажется, и можно ли что-то с этим сделать.
Для начала разберемся, как люди реагируют на эти проблемы. Допустим, вы успешный представитель среднего класса, которому система подливает в чипсы пальмовое масло, таргетированная реклама в инстаграм заставляет купить то, о чем вы и не догадывались, но теперь очень хотите, а в планах на год-два у вас покупка хорошей иномарки. Вы читаете новости, которые вас в меру расстраивают, но на поведенческую модель не влияют. И вдруг ваш друг начинает утомлять рассказами о сознательности, хмурится каждый раз, когда вы на кассе пробиваете пакет, а потом, в один прекрасный день тащит на сортировочную станцию. В следующий раз, сидя в веганской кафешке, он говорит, что все начинается с нас самих и цитирует Дэвида Митчелла, признавая, что хоть таких как он и немного, но «что есть море, как не множество капель?». И вроде бы все очень благородно, и даже логично, но ваш коллега по работе думает совсем иначе, ведь все это бесполезно, говорит он, главное зло — корпорации. «Нужно бороться с корпорациями! Менять все на более глобальном уровне!» — доверительным тоном провозглашает человек, который скорее всего ничего не сделал в этом направлении. Но его доводы крайне убедительны:
В 2018 году Coca Cola вместе с Nestle Canada и рядом других корпораций заявила про свою поддержку Хартии по океанскому пластику и готовность финансировать кампании очищения мирового океана от пластика, признавая также свой вклад в его загрязнение. А в 2019 году было подсчитано, что та самая Coca Cola за последний год использовала три миллиона тонн пластика в своем производстве. Более того, именно эта корпорация наряду с той же Nestle оказалась крупнейшим загрязнителем океана пластиком. Такой вывод сделала организация Break Free From Plastic, проанализировав 200 000 образцов пластика с берегов по всему миру. Хочется также обратить внимание на тот факт, что про проблему загрязнения пластиком начали говорить еще в прошлом столетии, но, видимо, для компаний вроде Coca Cola (как пример среди тысяч других) нужно хотя бы столетие, чтобы прислушаться к голосу разума. «Настало время во всем признаться и перестать перекладывать на граждан ответственность за свою загрязняющую продукцию», — считает Фон Ернандес, координатор движения Break Free From Plastic, и с ним сложно не согласиться. Главная вина действительно лежит не на каждом отдельном человеке, а на корпорациях и промышленности. По данным Международного банка за 2017 год Канада оказалась на первом месте в списке стран с наибольшим количеством мусора на человека — 36,1 тонны на жителя. Это удивляет, ведь та же Канада перерабатывает больше 20% отходов и является одной из стран, которые вносят наибольший вклад в защиту окружающей среды. Главный производитель отходов в Канаде – не население, которое старается сортировать свой относительно маленький процент мусора, а индустрия нефтепереработки, химическое производство и металлургия. То есть, даже если каждый канадец будет перерабатывать весь свой бытовой мусор, это почти никак не отразится на цифрах.
Мой друг, живя в Амстердаме, специально набирает побольше пластика в супермаркете и покупает столько эко-сумок, что вся их суть нивелируется. Зачем? Может, из личной вредности, но не в последнюю очередь из-за отказа принять правила крайне лицемерной экологической политики, распространенной в ЕС, которая призывает граждан сортировать мусор, использовать многоразовые сумки и максимально отказываться от пластика, взывая к их совести и чувству долга перед матушкой-природой. Такой нон-конформизм никак не выделяет моего друга из массы потребителей, которые не менее жадно загребают пластик с полок в одной из «зеленых» европейских стран. Но не из злого умысла — все эти полки на самом деле завалены пластиком: фрукты, овощи, соки и все другие эко-продукты сплошь обмотаны или запакованы в пластик (что уже говорить о переработанной продукции) – вы можете купить почищенный и порезанный картофель в герметичной упаковке – ваша лень будет ликовать! В таких условиях крайне сложно перестать быть донорами глобального потепления. Сложно для нас, но для корпораций и промышленности очень просто – такой эко-пропагандой они просто смещают акцент, ведь получается, что проблема не в том, что вам не оставили выбора и запечатали персики в пластиковый контейнер, а в том, что вы его не переработали! Не будем забывать о том, что для переработки вторсырья также необходимы энергетические ресурсы. К сожалению, много гражданских организаций не помогают выровнять чашу весов – они также критикуют обычных потребителей и пропагандируют изменения сугубо в личном способе жизни, только время от времени «журя» безличные корпорации и промышленность.
Оба ваших друга по-своему правы — как бы сложно это ни было, поле нашей битвы простирается от ежедневных привычек до лоббирования законодательства и гражданской деятельности. Это трудно и неприятно, особенно когда мы встречаем непонимание окружающих.
Но все ли настолько плохо?
Достаточно упорядоченная и по-старому новая концепция третьей промышленной революции (The Third Industrial Revolution), принадлежащая перу Джереми Рифкина, американского социолога и экономиста, расставляет по полочкам все наши знания, опасения и надежды, открывая новые перспективы перед человечеством. Рифкин является популяризатором посткапитализма и устойчивого развития через использование альтернативной энергетики. Его концепция охватывает все сферы функционирования экономики, промышленности и нашей бытовой жизни. Таким образом, он не ограничивается темой экологии, то есть не изолирует ее проблематику от остального мира, а встраивает в общий механизм, показывая его работу и слабые стороны, а главное – предлагая альтернативу. Мы не утверждаем, что его концепция лишена изъянов, у нее действительно есть критики, которые указывают на пробелы и сложности в реализации, наша цель – передать ее главную идею. Мы также предлагаем составить вашу собственную оценку, ознакомившись с книгой The Third Industrial Revolution и/или одноименным фильмом.
Концепция названа по аналогии с двумя предыдущими промышленными революциями – XIX и XX столетия. По мнению Рифкина, любая промышленная революция осуществляется путем модернизации трех главных сфер нашей жизни – транспортной, коммуникационной и энергетической. Для первой революции, которая произошла в Британии, повышение эффективности производства и скачок уровня жизни стали возможными благодаря изобретению парохода и строительству железных дорог, распространению дешевых газет с помощью ротационной печатной машинки и использованию месторождений угля. Таким образом, символами первой промышленной революции стали пароход, газета и угольная шахта. Для второй промышленной революции, начавшейся в США, триггерами экономического роста становятся автомобиль, стационарный телефон и нефть. По его мнению, человечество успешно пользовалось достижениями последней революции вплоть до кризиса 2008 года, вызванного зависимостью от нефти. «Вся причина в ископаемом топливе», — утверждает он. Мы используем ископаемые для производства пестицидов, строительных материалов, медикаментов, одежды, производства электричества, тепла и бензина. Говоря о кризисе 2008, он делает акцент на том, как вся мировая экономика завязана на нефти, которая загрязняет окружающую среду, является мощным орудием власти и манипуляции, а главное – является конечным, невосстанавливающимся ресурсом.
Особенно важной проблемой, с которой столкнулось сегодняшнее производство, основанное на парадигме XX столетия, является снижение эффективности.
Это вызывает удивление, учитывая постоянное и быстрое развитие новых технологий. Считалось, что эффективность зависит всего от двух факторов – улучшения машин и квалификации рабочих. Как оказалось, они отвечают всего за 14% всей эффективности. Рифкин говорит о том, что экономика, которая раньше основывалась на логике ньютоновской физики, на самом деле подчиняется одному универсальному закону вселенной – закону сохранения энергии. Согласно нему, энергия никуда не исчезает, и ниоткуда не появляется, но постоянно меняет свою форму. Это значит, что мы затрачиваем энергию не только с момента начала производства определенного товара, но и на всех этапах подготовки сырья и генерации энергоресурсов для его переработки. Таким образом, мы не можем повысить эффективность любого производства, в основе которого лежит нефть, газ или уголь, ведь усилия, потраченные на их добычу и переработку, а также вред от их использования невозможно свести до минимума. Рифкин говорит о совокупной (абсолютной эффективности; англ. aggregate efficiency), приводя пример из дикой природы: тигр, который охотится за ланью и убивает ее, получает всего 10-14% энергии лани, все остальное теряется во время погони.
Говоря о третьей промышленной революции, которая называется
“Internet of Things”,
Рифкин имеет в виду повсеместное внедрение трех объединенных сетей (internets) – коммуникационной сети Интернет, альтернативной энергетики и автоматизированной транспортно-логистической сети (на беспилотном управлении). Все эти сети основываются на сборе аналитики в каждой отрасли деятельности, начиная от сельского хозяйства, заканчивая солнечной энергетикой, который дает возможность анализировать и моделировать уже существующие процессы и, как результат, делать прогнозы и принимать максимально эффективные решения. Рифкин утверджает, что к 2030 году, все в мире будет максимально взаимосвязанным, представляя собой разветвленную нервную систему, где каждый будет связан с другим. Такая массовая интеграция человечества в производство рушит вертикальные связи больших корпораций, переводя все в горизонтальную плоскость, в которой хватит места для всех. Для примера можно сопоставить газовые и нефтяные монополии с небольшими фермерствами, которые генерируют энергию с помощью солнечных батарей. Такие объединенные сети устраняют необходимость в посредниках и позволяют накапливать опыт и автоматизировать процессы благодаря сбору данных, что, в свою очередь, увеличивает эффективность производства.
Кроме того, Рифкин акцентирует внимание на том, что такие сети, как Интернет, основаны на философии сотрудничества, прозрачности и открытости. Это значит, что они успешно функционируют только тогда, когда люди добровольно делятся информацией, и все участники выступают на равных. Это не значит, что сегодняшнее состояние сети Интернет переживает лучшие времена, об этом говорит и его создатель Тим Бернерс-Ли, но к этому стоит стремиться. Эта философия, которая делает возможной такую всеохватывающую сеть (Internet of Things) присуща именно миллениалам, считает Джереми Рифкин. Именно молодое поколение живет по новым законам, не признавая американскую мечту бумеров. Молодежь уже не мыслит себя отдельно от социума, а значит, ее благополучие состоит не в накоплении материальных благ, а во взаимодействии с обществом, генерации опыта и накапливания знаний про мир. Как пример, Рифкин говорит об американской мечте, которая предусматривала дом с газоном, собственную машину (а лучше две) и оседлый способ жизни. Сейчас молодые американцы в среднем каждые три года меняют место работы и нередко место жительства, стараются не отягощать себя мебелью, собственной машине предпочитают каршеринг (car sharing) и т.д. Это значит, что молодые люди в основном меньше потребляют, предпочитают делиться вещами, а не накапливать их. Такая модель поведения напрямую связана с экологической сознательностью.
Он говорит о тысячах гигабайт бесплатных материалов, которыми люди добровольно делятся друг с другом в социальных сетях, не получая при этом никакой прибыли. Молодые люди все чаще становятся волонтерами, бескорыстно предлагая свои интеллектуальные ресурсы. Кроме того, такая горизонтальная сеть равных возможностей распределяет власть, а значит, ее рычаг переходит в руки каждого отдельного человека.
Уже сейчас один пост лидера мнений на фейсбуке может сильнее повлиять на общественность и правительство, чем месяцы, а то и годы работы профессиональных лоббистов.
Нельзя рассматривать экологические проблемы в разрыве с существующей системой, а именно с производственной моделью, формой правления и даже психологией, укоренившихся в конкретном обществе. Для Рифкина третья промышленная революция – это не теория, а неизбежная действительность. Это значит, что в погоне за производственной эффективностью человечество вскоре откажется от нефти и другого ископаемого топлива, с помощью беспилотников и логистики, основанной на анализе данных, мы уже сейчас эффективнее и быстрее транспортируем и распределяем товары. Но остается много проблем, которые требуют быстрого и эффективного решения. У нас в руках есть инструменты, которыми можно и нужно активно пользоваться. Мы уже сегодня, не отходя от компьютера или лептопа, можем влиять на компании и заводы, которые загрязняют океан, или требовать от государства законодательной базы в решении локальных экологических проблем.
Если раньше мы думали, что система вряд ли изменится, Джереми Рифкин уверяет нас, что она уже активно саморегулируется, и этот процесс качественных преобразований неизбежен. Вопрос в том, какое место мы займем в этой революции, потому что оно найдется для каждого.
