Избегание ответственности, неуверенность в своих силах и излишний перфекционизм — одни из самых популярных причин прокрастинации, выделяемых психологами за последние годы. Однако существует точка зрения, что склонность к прокрастинации связана с «разрывами» нашей идентичности, благодаря которым на психологическом и эмоциональном уровне мы считаем, что будущий «Я» — словно другой человек, и нас не слишком заботят проблемы, с которыми он столкнется. Разбираемся, как и почему это происходит.
— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты и я.
— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
— Конечно не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
«Алиса в стране чудес», Льюис Кэрролл
Прокрастинацию, или патологическую склонность откладывать важные дела «на потом», уже давно психологи и журналисты окрестили «болезнью века». Это неудивительно: если сейчас вы читаете эту статью вместо того, чтобы выполнять свою работу или делать нечто важное, вы занимаетесь прокрастинацией. Впрочем, как и все ваши коллеги и друзья, которые в эту минуту находятся online, потому что побег в социальные сети — это одна из самых распространённых форм прокрастинации.
Вам нужно разобрать бумаги? «Окей, только ленту новостей посмотрю». Нужно вынести мусор? «Конечно, но сначала отвечу на сообщение в Facebook». И так далее, и тому подобное. Но почему мы прокрастинируем? Что нас заставляет выключаться из своих дел и обязанностей в ущерб собственным интересам (ведь к этим делам рано или поздно придётся вернуться) и отправляться в долгий и часто бессмысленный интернет-сёрфинг или заниматься чем-то второстепенным и незначительным? Вот вопросы.
Ответов за последние несколько лет было много, самые популярные из них: избегание ответственности, неуверенность в своих силах и излишний перфекционизм. Но редактор журнала Audubon Алиса Опар сфокусировала внимание на другой стороне проблемы и решила разобраться, что такое «потом» и что от нас остаётся в этой мифической временной зоне.
Почему мы прокрастинируем
Британский философ Дерек Парфит в своей книге «Причины и личности» придерживается предельно редукционистского взгляда на личностную идентичность: по его мнению, её попросту не существует, по крайней мере, в том смысле, который мы вкладываем в это понятие. Парфит утверждает, что мы, люди, представляем собой не цельные идентичности, перемещающиеся во времени, а череду следующих друг за другом, связанных «самостей». Поэтому, говорит философ, не стоит судить строго мальчика, который начинает курить, хотя знает о вреде курения и губительных последствиях этой привычки:
«Этот мальчик не идентифицирует себя со своим будущим «Я». Его отношение к себе будущему в некотором роде такое же, как к посторонним людям».
Несмотря на то, что взгляды Парфита оспаривались другими философами, Алиса Опар в своей статье привела несколько научных исследований, косвенно подтверждающих догадки Парфита. Так, психологи в последнее время приходят к выводу, что с помощью этой концепции можно достаточно точно описать наше отношение к принятию решений: получается, что мы видим себя в будущем, как чужого человека. Хотя мы неизбежно встретимся со своими судьбами, люди, которыми мы будем через 10 лет, четверть века или больше, нам неизвестны. Это препятствует нашей способности делать правильный выбор в их — и, конечно, наших собственных — интересах. Так что, когда мы нарушаем обещания, данные когда-то самим себе, мы попросту относимся к ним как к обещаниям, сделанным другим человеком. Доцент Стерновской школы бизнеса Нью-Йоркского университета Хэл Хершфилд говорит:
«Это странное заблуждение. На психологическом и эмоциональном уровне мы действительно считаем, что будущий «Я» — словно другой человек».
Используя МРТ, Хершфилд и его коллеги изучили, как активность мозга меняется, когда люди рисуют своё будущее и рассматривают своё настоящее. Учёные сконцентрировали внимание на двух областях мозга, которые обычно активизируются, когда субъект думает о себе: на медиальной префронтальной коре и передней части поясной извилины коры головного мозга. Учёные обнаружили, что активность становится больше, когда субъекты думали о себе сегодняшних, чем когда они размышляли о себе в будущем. Их будущее «Я» воспринималось, как нечто чужое, как кто-то другой. В момент описания себя в будущем нейронная активность исследуемых областей мозга участников эксперимента была такой же, как если бы они рассказывали о Мэтте Деймоне или Натали Портман. Кроме того, исследователи выяснили, что те, чья мозговая активность менялась больше, когда они говорили о себе в будущем, чаще предпочитали небольшие срочные кредиты долгосрочным финансовым обязательствам.
Психолог из Принстона Эмили Пронин пришла к аналогичным выводам. В исследовании 2008-го года Пронин со своей командой рассказала студентам колледжа, что им предстоит принять участие в эксперименте, изучающем отвращение, в рамках которого нужно будет пить варево из кетчупа и соевого соуса. Учёные также отметили, что чем больше студенты смогут выпить отвратительного напитка, тем будет полезнее для науки. Студенты, которым предстояло принять участие в эксперименте в этот же день, согласились выпить по две столовые ложки, но те ученики, которым предстояло поучаствовать в действе в будущем (через семестр), и те, кому предложили определить количество смеси для других участников, сошлись на половине стакана. В связи с этим Пронин отмечает:
«Мы думаем о себе в будущем, как мы думаем о других людях: в третьем лице».
Разрыв между «текущим собой» и тем, кто находится в другой временной точке, больше всего влияет на то, как мы принимаем решения. Мы способны выбрать прокрастинацию и позволить какой-нибудь другой версии самих себя делать выбор и заниматься решением наших проблем. Или, как в описанном Парфитом случае с курящим мальчиком, мы можем сосредоточиться на той версии нашего «я», которая получает удовольствие, и игнорировать ту, которая будет расплачиваться за это.
Однако, если прокрастинация или безответственность проистекают из слабой связи с нашей будущей личностью, укрепление этой связи может оказаться эффективным средством защиты. Эту тактику используют многие исследователи. Например, Энн Уилсон, психолог Университета Уилфрида Лорье в Канаде, манипулирует человеческим восприятием времени, показывая участникам экспериментов графики с описанием будущих событий, таких как дедлайн для сдачи заданий, который кажется либо очень близким, либо очень далёким. Уилсон отмечает:
«Использование более продолжительной шкалы времени заставляет людей сильнее беспокоиться о себе в будущем».
Это, в свою очередь, стимулировало студентов выполнять учебные задания раньше, чтобы уберечь себя от лихорадочного ужаса строчить их в последнюю минуту.
Хершфилд использовал более технологичный подход. Он и его коллеги устроили небольшой эксперимент: исследователи собрали участников эксперимента в комнате виртуальной реальности и предложили им посмотреть в зеркало. Там субъекты видели либо себя настоящих, либо состаренных с помощью компьютерной графики. Когда они выходили из комнаты, их спрашивали, как они потратят тысячу долларов. Те, кто видел состаренный образ себя, готовы были положить вдвое больше денег на свою пенсию, чем те, кто видел обычное отражение.
Это может стать важной новостью для представителей финансовой индустрии. Некоторые американские организации стали использовать эти данные в своих рекламных компаниях. В настоящее время Хершфилд выясняет, можно ли подобный эксперимент провести с полными людьми, чтобы помочь им похудеть.
Во время выступления на образовательной площадке TED коллега Хэла Хершфилда Дэниел Гольдштейн ярко и образно обрисовывает проблему нашего отношения к «Я-будущему», рассказывает об исследованиях, которые ведутся в этом направлении, и подробнее описывает упомянутый эксперимент.
«Эта программа хороша тем, что она не принуждает людей поступать так или иначе. Она просто напоминает вам, что вы неразрывно связаны с «Я-будущим».
В конце своего короткого выступления Дэниел Гольдштейн размышляет:
«Ваши сегодняшние решения влияют на вашу дальнейшую жизнь. Мы часто забываем об этом. Подобные программы полезны не только для того, чтобы посмотреть на себя в старости. Некоторые из них позволят вам увидеть, как вы будете выглядеть, если начнёте курить, посещать солярий, наберёте вес и т.д.».
Конечно, наше восприятие самих себя в будущем необязательно имеет негативный оттенок: поскольку мы думаем о своем будущем как о чьем-то еще, наши собственные решения отражают то, как мы относимся к другим людям. Там, где парфитовский курящий мальчик ставит под угрозу здоровье будущего себя, другие могут действовать по-разному. Хершфилд подчёркивает: «Дело в том, что мы всегда готовы на жертвы ради других людей. В отношениях, в браке».
Поэтому увидеть «себя-как-другого» — это всегда своеобразный выбор: пройти равнодушно мимо его проблем или остановиться и подумать, что сейчас можно сделать для него и как этому «другому» можно помочь. Алиса Опар в этом ключе отмечает:
«Положительной чертой нашей диссоциации с нами-будущими является то, что это ещё одна причина, чтобы практиковать своё великодушие относительно других. Ведь одним из них можете оказаться вы сами».
Чуточку внимания — и мир вокруг преобразится, а жизнь может повернуть в совершенно иное русло. Конечно, если нам это нужно. В противном случае у нас всегда есть замечательное оружие под названием «прокрастинация», которое поможет избежать перемен к лучшему и сделает статику нашей жизни неприкосновенной. Как водится, всё в наших руках.
