Исследование американских ученых в пух и прах разгромило распространенные среди педагогов и родителей поверья о школьной форме. О подобном исследовании в России остается только мечтать
Понятие «наука» у нас обычно ассоциируется с исследованием далеких галактик и элементарных частиц, загадочных древних артефактов и молекулярных механизмов работы мозга. Между тем предметом научного изучения могут быть самые обыденные вещи. И результаты таких исследований могут быть не менее неожиданными, чем в квантовой физике или молекулярной биологии.
В США вопрос об обязательном ношении школьниками одежды единого образца решается каждой школой самостоятельно. В большинстве муниципальных школ униформы нет, однако примерно каждая пятая такая школа требует от учеников обязательного ношения формы, и их доля неуклонно растет. В частных школах этот атрибут еще более популярен: обязательная форма предусматривается примерно в 60% подобных заведений. Наличие такого требования воспринимается многими — причем как родителями, так и учителями — как признак хорошей школы. Считается, что школьная форма дисциплинирует, улучшает поведение учеников, снижает число драк и случаев буллинга (школьной травли), а также воспитывает в них психологическое единение со своей школой и товарищами по учебе.
Детские психологи из университетов Огайо и Пенсильвании
решили проверить, так ли это на самом деле. Они воспользовались данными общенационального долговременного исследования, в ходе которого жизнь 6320 детей (репрезентативная выборка для всего населения США) отслеживалась от детского сада до пятого класса. Каждого ребенка, попавшего в это исследование, его учителя ежегодно оценивали по трем группам показателей: внутренние психологические проблемы (тревожность, социальная изолированность), внешние психологические проблемы (агрессия, акты вандализма) и социальные навыки. Регистрировалось также число пропущенных учебных дней. Выяснив, в каких конкретно школах учились попавшие в исследование дети и в каких из этих школ ношение формы было обязательным, авторы обсуждаемого исследования сопоставили все эти показатели для школ с униформой и без нее. Кроме того, они уже самостоятельно попросили участников исследования (на тот момент пятиклассников) оценить свое ощущение принадлежности к школе, а также сообщить, доводилось ли им становиться объектом травли или чувствовать страх по отношению к одноклассникам. Эти данные тоже сравнили для «форменных» и «бесформенных» школ.
Результаты
для сторонников обязательной формы оказались разочаровывающими: в целом для всей выборки ни по одному из регистрируемых показателей не было обнаружено сколь-нибудь значимого влияния школьной формы. Никакой пользы от нее не удалось обнаружить и при рассмотрении данных для каждого этапа обучения отдельно. Только при анализе отдельных социальных групп было замечено, что в школах с обязательной формой дети из малообеспеченных семей пропускали учебу чуть реже — в среднем на один день за учебный год.
Оценки учителей совпадают с оценками самих школьников: никакой разницы между «форменными» и «бесформенными» школами по частоте случаев травли или социальных страхов тоже не нашлось. А вот чувство принадлежности к школе носители униформы ощущали достоверно реже и слабее, чем их сверстники, ходившие в школу в той одежде, которую они сами выбрали. Ведущий автор исследования, старший преподаватель Университета Огайо Арья Ансари в качестве возможного объяснения этого эффекта предлагает следующую версию: одежда по своему выбору — это один из способов самовыражения ребенка. Если школа лишает его возможности проявить свою индивидуальность, не удивительно, что ему меньше хочется ассоциироваться с ней.
В данном исследовании не оценивалось еще одно утверждение, выступающее едва ли не главным аргументом российских сторонников обязательной школьной формы: якобы она нивелирует социальное неравенство. Дескать, когда все одеты одинаково, не видно, кто бедный, а кто богатый. Возможно, авторам исследования этот сногсшибательный довод (подразумевающий, что в течение всех 10–11 лет обучения в школе одноклассники никак не общаются между собой) вообще неизвестен: в США, в отличие от России, школьная форма — способ продемонстрировать не социальную справедливость, а элитарность данной школы (точнее, ее претензию на таковую). Именно это делает униформу столь популярной в американских частных школах и побуждает муниципальные школы тянуться за ними.
Так что довод о снижении уровня социальной зависти с помощью школьной формы следовало бы проверять именно в России. К сожалению, сейчас это сделать практически невозможно. В нашей стране школьная форма, отмененная в 1992 году, спустя 20 лет была восстановлена (правда, школам предоставили право самим определять, какой эта форма будет). Впрочем, реализация этого решения до сих пор идет ни шатко ни валко, но это только дополнительно затрудняет проведение исследований, подобных американскому: непонятно, что с чем можно сравнивать. Тем не менее желание привести российских детей к стандартному внешнему виду не ослабевает — в том числе на самом высоком уровне власти.
«Безусловно, на мой взгляд, школьная форма нужна. Она дисциплинирует, как-то уравнивает детей, в хорошем смысле. Не рассматривать, какой фирмы кроссовки, а просто учиться»,
— сказала председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко на заседании Совета при президенте РФ по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей (прошедшем почти одновременно с публикацией статьи Ансари и соавторов). Излишне говорить, что никаких научных данных, подтверждающих означенное благотворное влияние школьной формы глава Совета федерации не привела.
В самом деле — зачем что-то исследовать, когда есть начальственное мнение?
