С возрастом мысли о приближении старости становятся все более настойчивыми. Одни встречают их со страхом и отторжением, другие — пытаются игнорировать возрастные перемены. В книге «Мой возраст — мои правила» психолог Владислав Чубаров предлагает взглянуть на старение без клише. Он анализирует распространенные страхи — утрату красоты, ухудшение здоровья, обострение личных черт характера, потерю автономии — и показывает, что старость может быть не только временем потерь, но и переосмысления, роста, углубления отношений с собой и миром.
Человека в любом возрасте можно рассматривать с трех точек зрения:
- биологической (состояние кожи, мышц, сердечно-сосудистой, пищеварительной, репродуктивной систем и т.д.);
- психологической (как личность, индивидуальность со своими темпераментом, характером, чувствами, мыслями, опытом);
- социальной (как частицу общества, имеющую свои роли — родителя, профессионала, друга и т.д. — и выполняющую определенные функции).
Когда мы стареем, изменяются и наша биология, и наша психология, и наше социальное функционирование. Но эти три измерения не всегда соответствуют друг другу. Они движутся по-разному и с разной скоростью. Это зависит от множества факторов — как от наших личных особенностей, так и от общества, в котором мы живем.
До XX века продолжительность жизни людей была очень низкой, даже если не учитывать младенческую смертность. Люди часто умирали от болезней, не доживая до старости. Для женщин была обычной смерть при родах, но даже если крепкий женский организм переносил все роды без особых последствий, множество беременностей и кормлений рано изнашивали его. Осложнения болезней и травм также укорачивали жизнь и снижали ее качество.
Добавим к этому тяжелый физический труд под открытым небом. Большая часть мужчин и женщин были заняты в сельском хозяйстве — пахали, сеяли, поднимали тяжести, выращивали скот. Женщины, кроме того, тяжело трудились дома, вели хозяйство. Условия жизни большинства людей не были, по нашим меркам, удовлетворительными: недоедание, отсутствие нормальной одежды и отопления — обычное дело на протяжении всей истории человечества.
Поэтому старость долгое время была чем-то таким, что ждало далеко не каждого. Старость — это привилегия, исключение из правил. Дожить хотя бы до 60–70 лет могли только те, кому повезло с генами, а потом еще много раз повезло в жизни. Конечно, вековые старцы существовали всегда, но их было мало.
Посмотрите на продолжительность жизни известных людей (это, как правило, люди из привилегированных слоев общества и до XX века почти всегда мужчины). Большинство из них умерли, не достигнув 70, а то и 50 лет.
Например, на момент смерти Тургеневу было 64, Достоевскому — 59, Чехову — 44, Белинскому — 36, Добролюбову — 25. Европейцы: Моцарту — 35, Шуберту — 31, Шиллеру — 45, Гофману —45, Диккенсу — 58. Только Гете и Толстой умерли в 82. Пушкина, Лермонтова и Байрона я специально не стал упоминать, а ведь войны и дуэли — еще один мощный фактор риска для мужчин, такой же, как для женщин роды.
Из классики мы знаем, что в XIX веке 40 лет считались
уже почтенным возрастом.
Матери Раскольникова из «Преступления и наказания» «было уже сорок три года», и она сохраняла «остатки прежней красоты». Старушке-процентщице, кстати, тоже не так уж много. Но выглядит она, по нашим меркам, как человек уже очень старый: «крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая».
Николаю Петровичу из «Отцов и детей» Тургенева — 44 года. И хотя у него новая любовь и маленький ребенок, он ведет себя как человек немолодой, ощущает свою «отсталость», «устарелость», его взгляды и душевный строй противопоставлены поколению детей — Аркадию Кирсанову и Евгению Базарову.
Обратите внимание на то, как были связаны возраст биологический и возраст социальный. Если тебе «уже немало лет» (например, 40 или 50), то ты выглядишь, одеваешься и ведешь себя как человек солидный. А если молодишься (выглядишь и ведешь себя не по возрасту), над тобой просто посмеются. Все три возраста, биологический, социальный и психологический, должны были соответствовать друг другу, и общество за этим строго следило.
Переход из одного возраста в другой был четко нормирован. Свадьба, взросление детей, смерть мужа и другие события отмечали изменение статуса человека и определяли не только его социальную роль, но во многом и психологическое, внутреннее самоощущение. Огромную роль, разумеется, играли сословная принадлежность и доход.
Все заранее хорошо знали, как будут вести и чувствовать себя в социальной «старости» (которая могла начаться лет в 30, например, после смерти мужа), чем им будет прилично заниматься, а чем нет, как нужно одеваться, а что «не к лицу и не по летам». Вокруг было много примеров, образцов на любой социальный статус и доход. Вот богатые вдовы, вот отставные офицеры, вот мещане, вот старые девы. На каждый вариант — определенные виды поведения, цели, возможности. Все понимали, что нужно делать, когда старишься. Социальная, биологическая и психологическая старость шли рука об руку.
Что такое старость сейчас
В наше время средняя ожидаемая продолжительность жизни в России и в мире составляет чуть больше 70 лет. Смерть в молодости из обычного сценария превратилась в трагическое исключение. Как правило, люди умирают немолодыми; среди причин смерти на первом месте сердечно-сосудистые заболевания, на втором — рак. И то и другое — болезни старшего возраста.
Процент пожилых и зрелых людей среди населения развитых стран постоянно растет. Люди живут долго, период зрелости и старости превратился из «дополнительного времени», на которое почти никто не мог рассчитывать, в важную часть жизни, ее последнюю четверть или даже треть. Кроме того, мы стали стареть медленнее — во всех отношениях.
Прежде всего замедлилось биологическое старение. Теперь оно наступает позже, чем век или два назад. Современный образ жизни меньше изнашивает человека. Большинству людей в развитых странах не приходится физически работать на износ в тяжелых условиях. Сельское хозяйство механизировалось. Сильно облегчился быт. Благодаря профессионализму врачей, а также действенным прививкам и антибиотикам мы меньше болеем и получаем меньше тяжелых последствий. Женщины редко рожают одного ребенка за другим, а если и рожают, то, к счастью, у них меньше осложнений и они почти никогда не умирают в родах.
Современный уровень медицины позволяет не только спасти и продлить жизнь, но и улучшить ее качество, в том числе в зрелом возрасте. Многие заболевания, которые раньше могли сделать человека нетрудоспособным, теперь поддаются контролю. Люди лучше восстанавливаются после травм, психических болезней, реже получают осложнения от инфекций. Многие проблемы, возникающие с годами, стали более управляемыми. Например, прием статинов при гипертонии позволяет изменить течение заболевания. Успешно лечатся многие виды рака.
В силу всех этих причин в наше время, даже если человеку достались не очень хорошие гены, он имеет все шансы дожить до 70, оставаясь активным. Теперь, по классификации ВОЗ, 18–44 года — это молодой возраст. Средний — с 45 до 59 лет. Далее, с 60 до 74 лет — пожилой, с 75 до 90 лет — старческий, а людей старше 90 лет ВОЗ величает долгожителями. Большую часть «старческого возраста» многие проживают активно, не дряхлея. Биологическое старение отодвинулось в среднем на 20–25 лет по сравнению с предыдущими столетиями.
Вслед за биологическим старением отодвигается и социальное.
Правда, кое-где (например, у нас, в России) до сих пор неохотно нанимают на неруководящие должности работников, если им больше 40 лет. Но понемногу ситуация меняется и в нашей стране. Ведь зачастую удобно иметь дело именно с людьми постарше: у них есть опыт, уверенность, а их дети уже подросли и не так часто болеют. Появилась даже поговорка: мол, «шестьдесят — это новые сорок». С появлением целой когорты зрелых людей, которые активно работают и так же активно потребляют, тратя деньги, уже невозможно не учитывать, что они важная часть экономики, а значит, и общества. Например, на подиумах появляются возрастные модели: хорошо одеваться могут те, у кого есть деньги, а значит, в том числе и люди 50–70 лет. Зрелые люди нужны обществу, они дольше остаются активными, а значит, не чувствуют себя «старыми», «устаревшими» и обузой для социума.
Хотя у этого социального сдвига есть и оборотная сторона. Длительная активность может быть отчасти вынужденной, так как людям все труднее заработать на отдых в старости. Все чаще люди по всему миру не выходят на пенсию, а продолжать работать, пока позволяет здоровье, даже если это уже нелегко дается. Новая реальность формирует новую норму, когда ты должен до последнего «не сдавать», «не расслабляться», должен доказывать, что по-прежнему молод и нужен обществу.
Психологический возраст. Тут все еще сложнее. Раньше общество имело четкую структуру, и психологическое ощущение возраста строго соответствовало социальному. Общество предписывало человеку вести себя определенным образом, занимать место по возрасту, выглядеть и действовать соответственно. Это закрепляло его внутреннее самоощущение как молодого, зрелого или старого, активного или выброшенного за борт, нужного или лишнего. Выйти за рамки могли немногие, и выбора не было почти ни у кого.
Сейчас общество многоукладное и более свободное. Нет больше единого понимания, «как надо стариться», нет модели старения, которая была бы всеми принята. У каждого из нас гораздо шире выбор возможностей того, что делать, как себя вести и даже как выглядеть. Продолжать карьеру, перейти на более простую работу или выйти на пенсию? Сделать или не делать пластическую операцию? Как одеваться? Нянчить ли внуков, если они есть?
Теперь этот выбор в большей мере определяет не общество и окружение, а наша собственная личность, характер. Получается, что на психологическое состояние в зрелом возрасте влияет сложная смесь биологического (как я себя чувствую, что у меня болит), социального (кем меня считают другие, кем я окружен, кому нужен) и собственно индивидуального (чего я хочу, к каким целям стремлюсь, что люблю). Теперь у каждого и у каждой — свои 45, свои 60 и свои 80.
Таким образом, будущая старость современного человека — это сложное индивидуальное уравнение с кучей неизвестных переменных. Мы не знаем, как поведет себя наш организм, захотим ли мы работать до 90 лет, сможем ли накопить подушку безопасности, сохраним ли старых друзей, какое у нас будет настроение и т.д. Так много неопределенных факторов, от которых зависит наша будущая старость! Ну как тут не начать беспокоиться?
Если раньше люди могли довольно точно предсказать, что их ждет в старости с учетом социального положения и материального уровня, то теперь представление о том, что должно в норме происходить с нами в последней трети жизни, чего нам стоит ожидать и к чему готовиться, очень противоречивое. Где раньше было твердое знание (например, «старики — это мудрецы, которые передают другим знания», или «надену темную одежду, буду сидеть у окна и вязать, дожидаясь, пока смертушка придет»), теперь полная неизвестность.
Где неизвестность, там и страх. А где страх, там и желание поскорее от него отделаться, придумать противоядие. Одно из популярных современных противоядий — идея об управляемом старении. Иными словами, многие решили, что старость можно отменить. Или хотя бы контролировать старение: мудрость и опыт приобрести, а все некрасивое, страшное и неприятное убрать. А что, и правда так можно? Короткий ответ: нет, нельзя.
