Обычно при обсуждении вопроса «реальности» всегда присутствует (но обычно не озвучивается) терминологическая проблема. С одной стороны, говоря о том, что нечто реально существует, мы указываем на это нечто пальцем, подразумевая, что имеем дело с нечто данным в сознании. Мы говорим о реальности дерева, камня, элементарной частицы и пр., то есть о том, что принципиально доступно нам как картинка перед глазами или хотя бы нечто мыслимое. То есть понимаем, что говорим лишь о явлениях, о феноменах, форма которых принципиально зависима от нашего «устройства». Но, с другой стороны, мы пытаемся определить реальное, как существующее независимо от нас, от нашего сознания. Понимаете?
Когда вы говорите, что камень реален, то вы утверждаете, что реален образ в вашем сознании. А если вы говорите, что реально то, что стоит за этим образом, то, что возбуждает образ в сознании, то вы констатируете реальность того, что принципиально вам недоступно, что никак не представлено в сознании. Еще раз: камень, о реальности которого вы хотите сказать, нереален (это образ в сознании), а то что реально, что вне вашего сознания, то не является камнем (чем оно там является мы и помыслить не можем).
При понимании этого единственным осмысленным использованием термина «реально» является указание на факт одинаковой данности объектов. Вы указали в одно место и сказали, вот камень, и я подтвердил, да, там камень — значит этот камень для нас реален. То, что обычно называют «объективной реальностью» это просто совокупность предметов одного онтологического статуса, которые вследствие однообразия нашего биологического устройства, унификации воспитания и образования даны нам в сознании одинаково. Если перед нами объекты другого онтологического статуса, скажем, этические, эстетические, идеологические, то указывая на них (в одно «место») мы будем произносить разные слова и спорить, реально вот это, нет, вон то. Хотя и на этом онтологическом уровне, безусловно, будут находится сообщества людей, скажем, приверженцы одной идеологии или одной религии, которые буду признавать некоторый круг объектов реальными.
Я понимаю, что можно и даже удобнее жить с убеждением, что реальный мир один и он таков каким я его вижу. Ну кто ж станет сомневаться, что именно ему доступна реальность? Но стоит только допустить, что те, кто видит иначе не больны и не идиоты, а просто смотрят с другой точки зрения, потому, что устроены иначе, воспитаны, образованы иначе, то миф об «объективной реальности» станет не нужен. Просто не нужен. Вполне можно обойтись констатацией того, что некий объект или группа объектов реальна для некоторой группы субъектов. И этого более чем достаточно для реализации продуктивной деятельности в пределах этой группы, а так же для понимающего сотрудничества с другими группами.
Александр Болдачев
