Предложено очередное объяснение тенденции уменьшения среднего размера человеческого мозга в последние тысячелетия. Согласно ему, причина этого явления — передача части функций индивидуального разума коллективному. Попробуем применить к этому объяснению тот разум, который у нас еще остался.
Фото: VintageMedStock/ Getty Images
В 1980-х годах антропологи обнаружили странный факт: средний размер мозга, постоянно увеличивавшийся на протяжении всей эволюции наших предков, на ее последнем этапе стал медленно уменьшаться. Время, когда произошел этот поворот, разные авторы оценивают по-разному: одни утверждают, что наш мозг начал уменьшаться около 25 тысяч лет назад, другие — что всего около 10 тысяч (что связано с огромной индивидуальной изменчивостью этого показателя, затрудняющей вычисление среднего). Различаются и оценки того, насколько именно уменьшился мозг среднего человека. Но так или иначе все антропологи согласны с тем, что у современных людей средний объем мозга по крайней мере процентов на 10 меньше, чем у их предков времен создания первых фресок Альтамиры.
Естественно, такое изменение эволюционной тенденции потребовало объяснений.
И они не заставили себя ждать. Уменьшение размера мозга объясняли и как побочный результат общего уменьшения размеров тела (поскольку значительная часть нейронов мозга занята либо получением и обработкой ощущений от различных тканей и частей тела, либо управлением мышцами), и как последствие перехода с диеты охотников-собирателей на диету земледельцев (что обычно связано со снижением доли белка в пище), и как проявление эффекта самоодомашнивания… И вот четверо американских биологов и антропологов предложили еще одно объяснение.
По их мнению (основанному на собственных промерах более чем 980 ископаемых черепов), уменьшение мозга началось не 25 и не 10, а всего около трех тысяч лет назад. И причиной его были экстернализация знаний и разделение труда. Проще говоря, в обществе охотников-собирателей каждый мужчина должен был уметь охотиться (на все виды дичи, которые водятся в данной местности) и рыбачить, строить дома и лодки, изготовлять весь набор орудий труда, представлять себе всю местность на десятки километров вокруг — и все эти знания и умения он должен был держать в собственной голове, поскольку не мог ни записать их, ни передоверить что-то профессионалу. А в обществе, где существуют письменность и разделение труда, человеку достаточно владеть своим ремеслом, если же возникала потребность в дополнительной информации, ее можно было почерпнуть из манускриптов. Уменьшилась нагрузка на мозг — стал уменьшаться и мозг: ведь это орган чрезвычайно энергетически дорогой. Составляя всего около 2% массы тела, он потребляет примерно 20% энергии — и при любом уменьшении притока кислорода или глюкозы просто отказывается работать.
На первый взгляд объяснение выглядит убедительным.
Смущает, правда, резкое расхождение с прежними данными в вопросе о времени начала уменьшения мозга. Почти тысяча черепов — это, конечно, выборка солидная, но сторонники прежней точки зрения основывали свои выводы на десятках тысяч экземпляров (так, например, только в одной работе 1988 года измерено 12 800 индивидуальных черепов). Но это уж дело специалистов — выяснять, чьи данные надежнее. Примем пока оценки авторов на веру — и посмотрим на их гипотезу в свете этого допущения.
Что, собственно, происходило с «коллективным разумом» наших предков примерно три тысячи лет назад, то есть около 1000 года до н. э.? Насколько можно судить, подавляющее большинство жителей Земли были охотниками-собирателями или занимались примитивным скотоводством. Ни у тех, ни у других не было ни письменности, ни разделения труда (кроме как на мужские и женские занятия). Но даже там, где уже существовали ранние цивилизации с профессиональными группами и письменностью (в Египте, Месопотамии, долинах Инда и Хуанхэ и так далее), основную массу населения составляли земледельцы, сами обеспечивавшие себя всем необходимым для жизни (кроме, вероятно, металлических и гончарных изделий) и вряд ли пользовавшиеся письменностью. Они жили небольшими родственно-соседскими общинами и по степени «экстернализации знаний» и «принятия решений на групповом уровне» вряд ли отличались сколько-нибудь существенно от людей верхнего палеолита. Тем более что как раз в интересующее нас время или накануне его (на рубеже XIII и XII веков до н. э.) культуры восточного Средиземноморья и Месопотамии пережили тяжелый кризис, сопровождавшийся и упадком ряда институтов цивилизации.
Старинная гравюра, представляющая области мозга, ответственные за человеческую мысль, около 1650 г
Фото: Photo by GraphicaArtis/ Getty Images
Впрочем, авторы работы и не пытаются аргументировать, почему именно три тысячи лет назад значение «коллективного разума» вдруг резко увеличилось. Вместо этого они ссылаются на… муравьев. Дескать, разнообразие этих насекомых (которых сейчас известно около 14 тысяч видов) позволяет сопоставить эволюцию размеров мозга с размером их семей и степенью специализации разных каст внутри семьи. Правда, если читать не только резюме статьи (где об этом говорится довольно туманно), но и сам текст статьи, то окажется, что, во-первых, в разных группах муравьев размер мозга эволюционировал в разных направлениях, во-вторых, как раз у тех муравьев, где специализация зашла так далеко, что разные касты хорошо различимы внешне, размер мозга с увеличением размера семьи увеличивается. А уменьшается он у муравьев-грибоводов, у которых все рабочие особи выглядят одинаково и в принципе взаимозаменяемы в своих функциях…
Пожалуй, данная работа действительно показала некоторые неожиданные эффекты разделения труда и экстернализации знаний — не столько в эволюции человека, сколько в современной науке. Оказывается, эти факторы дают возможность выдвигать красивые гипотезы и смелые аналогии, не обращая внимания на то, как все это стыкуется с данными других дисциплин.
Что же касается самой проблемы уменьшения среднего размера мозга на последнем этапе эволюции нашего вида, то меня всегда поражало: почему те, кому не дает покоя эта тенденция, не видят ничего странного в том, что современные ноутбуки, будучи во много раз меньше огромных вычислительных машин 1960-х годов, в то же время превосходят их по всем техническим характеристикам? Ведь даже небольшая оптимизация и компактизация мозга без снижения его функциональных возможностей были для наших предков куда важнее, чем миниатюризация вычислительной техники для современных инженеров. В конце концов, компьютеры хотя бы не надо рожать, мучительно пропихивая твердые корпуса их блоков сквозь узкие и кривые родовые пути.
