«Что ты сейчас чувствуешь?» — этот вопрос можно услышать при самых разных обстоятельствах, начиная от первого свидания и заканчивая присутствием на похоронах. Но как мы на него ответим и ответим ли? Всегда ли у нас получается распознавать свои чувства и выражать их словами? У алекситимиков — нет.
Психоаналитик Том Вулдридж, заведующий кафедрой психологии в Golden Gate University в Сан-Франциско, рассказывает о том, когда и почему мы не можем артикулировать свои чувства, что такое алекситимия и как работать с ней и подобными состояниями. Главным методом он считает развитие такой способности, как психическая выработка эмоций — причем она жизненно важна не только для алекситимиков, но и для каждого из нас.
«Джейн» — тип клиента, знакомый каждому психотерапевту. Она мучается, возможно, очень сильно, но всячески сопротивляется тому, чтобы облечь в слова свои чувства и внутренние конфликты, которые являются причиной её страданий; а если и выражает их словами — то крайне скупо. Джейн может связать свою тревогу с чем-то конкретным: она боится прибавить в весе, мучается из-за формы носа или говорит, что не может контролировать тягу к алкоголю. Но если попросить её подробнее рассказать о том, что же у нее на душе, Джейн впадет в ступор и вернется к уже знакомой первоначальной жалобе, а может вовсе отклонит вопрос. Однако вскоре психотерапевт обнаружит, что она не просто сдерживает себя — наоборот, Джейн не в состоянии полнее описать свои внутренние переживания.
Такие люди, как Джейн, являются алекситимиками — термин был придуман американскими психоаналитиками Джоном Кейсом Немиа и Питером Сифнеосом в 1970-х годах, происходит от греческого a («без»), lexis («слова») и thymos («эмоции»). Алекситимия относится к группе особенностей, среди которых сложность определения и описания субъективных чувств, ограниченная фантазия и неразвитый стиль мышления, который фокусируется на внешних раздражителях, а не на внутренних состояниях.
Тем не менее даже до введения термина психоаналитики часто описывали клиентов с явной алекситимией, которые зашли в тупик из-за своего конкретного мышления, ограниченного эмоционального сознания и пренебрежительного отношения к своим внутренним переживаниям. Эти люди были склонны к развитию так называемых соматических симптомов (физические недомогания, вроде жалоб на телесную боль или усталость) и компульсивному поведению для регулирования своих чувств — например, переедание и злоупотребление алкоголем.
С тех пор врачи наблюдали алекситимию среди людей с диагнозами широкого спектра проблем психического здоровья, включая посттравматические состояния, наркотическую зависимость, расстройства пищевого поведения и панические расстройства. Большое количество проблем, с которыми связана алекситимия, служит подтверждением тому, что если человек не может выразить свои чувства в символической форме (через слова или образы), то невыраженные эмоции оказывают вредное влияние на физиологию — что проявляется через соматические симптомы.
Чего не хватает алекситимикам,
так это способности, которую Немия в 1977 году назвал «психической выработкой» эмоций. Алекситимия — крайняя форма дефицита, который, однако, в разной степени присутствует в каждом человеке. В то время как одни силятся словами выразить хоть какие-то чувства, другие могут изысканно и витиевато рассказывать, например, о переживаниях в связи с их творческой деятельностью, но при этом умолчат о своих личных отношениях. Развитие этой способности — психической выработки эмоций — задача длиною в жизнь для каждого из нас. Это краеугольный камень психологического самопознания. Кроме того, отказ пациента развивать эту способность в ходе психотерапии является одним из самых распространенных факторов, негативно сказывающихся на успехе лечения.
Чтобы объяснить, что подразумевается под психической выработкой эмоций,
мы должны сначала разобраться с терминами «аффект», «эмоция» и «чувство». В 1917 году Зигмунд Фрейд с присущим ему даром предвидения описал аффекты как сложные переживания, которые включают «определенные двигательные иннервации или разряды» и «определенные чувства». С тех пор психологи определили эмоции как нейрофизиологический и моторно-экспрессивный компонент аффекта (то есть то, что происходит в теле), а чувства как субъективный, когнитивно-эмпирический компонент (то есть «каково это — чувствовать конкретную эмоцию»). Между тем, термин «аффект» охватывает как эмоциональный, так и чувственный компоненты.
Для наших целей давайте рассудим, что аффект выражается в четырех разных «регистрах»: соматическом, моторном, воображаемом и словесном (следуя модели, впервые предложенной франко-канадскими психоаналитиками Сержем Лекурсом и Марком-Андре Бушаром в 1990-х годах). В соматическом регистре аффект выражается через внутренние физиологические ощущения, телесные нарушения и травмы. Именно так аффект впервые ощущается в младенчестве — через боль, напряжение, тепло или тошноту, во внутренних органах, голове, мышцах и на коже. На протяжении всей жизни тело остается нашим предельным эмоциональным фоном — местом, где любой опыт, который мы не можем осознать, продолжает оставлять следы.
Следующим шагом по сложности, также доступным для младенцев, является моторный регистр, к которому относятся поведение и действие мышечного тела, включая его положительные и отрицательные проявления (например, подергивания и стимуляцию, но также молчание и неподвижность). Детское ерзанье, корчи, крики и улыбки — все это рефлексивные проявления телесных аффективных ощущений. Да и взрослые в равной степени используют физическую активность как средство выражения аффекта: драки на школьном дворе, хлопанье дверьми, восторженные объятия также относятся к рассматриваемому регистру.
Следующим шагом в цепи, соединяющей тело и разум, является воображение, которое включает в себя использование ментальных образов и сцен для представления базовых состояний тела. Его содержание может принимать форму образов, выраженных во снах, фантазиях и метафорах. Это ключевой шаг, поскольку это первый регистр, который использует символы для представления аффекта. Важно отметить, что символы можно объединить, чтобы создать более сложные смысловые структуры. Обратите внимание, что не все мнимые выражения аффекта имеют это качество в одинаковой степени: взять хотя бы галлюцинации, которые часто воспринимаются как «вещи в себе», без символических качеств. Психотерапевт помогает клиенту выразить словами аффекты, которые остались нераспознанными.
Наконец, вербальный (словесный) регистр отвечает за проявление аффекта в языке, словах и рассказах, объяснениях и прозрениях. Это вершина нашей эмоциональной архитектуры, позволяющая нам связать прошлое и настоящее, сохранить опыт и исследовать его с разных сторон, поставить свои эмоции на «паузу» и соединить, хотя бы частично, те разрывы, которые разделяют нашу личность.
Как утверждал британский психоаналитик ХХ века Дональд Винникотт, аффект — это, прежде всего, телесный опыт для младенцев, и только при благоприятной интерсубъективной среде — имеются в виду отношения между матерью и младенцем — «психосома» начинает развиваться через психическую разработку аффекта как телесного опыта. Психотерапия в какой-то степени схожа с описанным опытом. Отношения между терапевтом и клиентом создают новое интерсубъективное пространство, предназначенное для стимулирования психической проработки эмоций — то есть проработки аффекта в образах и словах, и связывания этих образов и слов с возрастающей сложностью и утонченностью. Психотерапевт, как и «достаточно хорошая» мать, помогает клиенту выразить словами те эмоции, которые раньше оставались нераспознанными и непроработанными.
Давайте представим, что «Джейн» борется с перееданием, потребляя огромное количество пищи, часто до физической боли. В ходе совместной работы посредством расследования, охватывающего несколько предыдущих недель, мы обнаруживаем, что до участившихся случаев переедания Джейн испытывала едва осознаваемое ею самой чувство гнева по отношению к своим коллегам на работе, которые принимают как должное её готовность взвалить все на свои плечи. На самом деле, я предлагаю возможность такой трактовки после того, как Джейн делает неосторожное замечание о том, что допоздна задержалась на работе — в очередной раз — перед тем, как остановиться в ресторане быстрого питания на пути домой. Мы начинаем проявлять интерес к ее опыту гнева в целом, и на последующих занятиях Джейн описывает фантазию (то есть образ), будто она нарочно проливает кофе на стол своего босса, портя его тщательно разложенные бумаги.
Моя интерпретация переедания Джейн заключается в том, что, как и многие клиенты, она изо всех сил сопротивляется перевести аффекты — многие из которых могут быть описаны как «темные чувства» — в слова и образы, чтобы их можно было доработать и подвергнуть рефлексии. Без этой способности обжорство становится для Джейн последней из возможных попыток регулирования опасных и неконтролируемых эмоций. Стремление к употреблению большого количества пищи — это «моторный путь», через который она может выразить свои аффекты, что приносит временное облегчение, прежде чем цикл начинается снова. Мы с Джейн стремимся проработать ее аффекты, чтобы связать полученные в ходе совместной работы образы во все более сложные системы. Мы подробно поговорим об отношении Джейн с чувством гнева на протяжении всей ее жизни, в том числе о том, как с этим чувством обращались в ее семье. Со временем это обеспечит Джейн «более плотный» ментальный буфер — «иммунную систему» психики, как ее называют Лекур и Бушар, — которая защитит ее от внутренних и внешних конфликтов, способствуя рефлексии вместо контрпродуктивных действий.
Надеюсь, на этом упрощенном примере видно, что проблема Джейн (алекситимия) указывает на задачу, в которую мы все должны включиться — заниматься проработкой наших аффектов через слова и образы, а также постоянно осмыслять их. Хотя большинство не являются алекситимиками в клиническом смысле, у всех нас есть «карманы» наших внутренних переживаний — одни побольше, другие поменьше — которые остаются непроработанными. В психотерапии, как и в жизни, внезапное блестящее озарение может быть очень важным, но само по себе оно редко приводит к устойчивому личному развитию и избавлению от эмоциональных страданий. В противоположность этому совершенствование выше обозначенной способности — психического развития эмоций — в буквальном смысле обеспечивает непрерывный умственный, мыслительный, интеллектуальный рост.
