«Есть ли жизнь после смерти?» — вопрос, о котором нам приходиться задумываться рано или поздно. Мы все смертны и знаем об этом.
И ответ на этот вопрос – да, определенно есть. Наше бытие как людей, обладающих самосознанием, волей, чувствами, отношениями с другими, не прекращается со смертью тела. Но как именно?
Когда я был школьником, считалось, что смерть необратима: человек умер — и сознание его навсегда угасло, есть только « благодарная память потомков» или «великие свершения», в которых человек успел поучаствовать, пока был жив. Это следовало из материализма — мировоззрения, которое тогда было обязательной частью официальной идеологии. Идеология эта ушла в прошлое, но сам материализм никуда не делся. Как прекрасно формулирует эту точку зрения британский космолог Стивен Хокинг, «…я рассматриваю мозг как компьютер, который перестанет функционировать, как только его комплектующие перестанут работать. Для сломанных компьютеров не существует ни рая, ни жизни после смерти; это сказка для людей, которые боятся темноты».
Согласно этой точке зрения, в реальности существует только материя, которая движется сообразно с безличными и неизменными законами природы, и все остальное, включая наши мысли, чувства, переживания, решения, надежды и страхи, —результат каких-то невероятно сложных, но чисто материальных процессов в коре нашего головного мозга. Когда мы умираем, эти процессы прекращаются навсегда.
Материалистическая точка зрения обладает двумя интересными особенностями: во-первых, она вопиюще ошибочна; во-вторых — весьма популярна. Начнем с популярности. Материя — это то, чем мы можем управлять, где мы можем увеличивать нашу власть. Естественные науки, которые имеют дело с материей, оказались чрезвычайно успешными, основанные на них технологии глубоко преобразили нашу жизнь.
Привлекательность материализма в том, что законы природы исполняются точно по расписанию. Кажется, надо только выяснить это точное расписание для всех случаев— и все будет под контролем.
Соблазн свести всю реальность к материи, которую мы в перспективе можем контролировать, понятен. Но в реальности есть вещи, которые нельзя свести к материи. Это прежде всего человеческое сознание и свободная воля. В материалистической вселенной каждое событие полностью определяется предыдущими событиями и неизменными законами природы — то есть материализм не оставляет места не только для Бога, но для такого непосредственно переживаемого нами явления, как свободная воля.
Как сказал другой ученый (и тоже атеист), Френсис Крик, «Вы, Ваши радости и скорби, Ваши воспоминания и устремления, Ваше чувство личной идентичности и свободной воли на самом деле не более чем определенное поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы — не более чем набор нейронов… хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас, и мы не можем этого изменить».
Чтобы быть материалистом, надо считать свободную волю иллюзией, что как противоречит как нашему опыту, так и абсурдно логически: чтобы стать материалистом, вы должны совершить акт свободной воли; если материализм верен, свободной воли не существует.
Материализм имеет ряд других нерешаемых проблем — человеческое сознание в принципе невозможно свести к процессам в мозгу. Главный довод против положительного ответа на вопрос «Есть ли жизнь после смерти» основан просто на ложной философии. Реальность не сводится к материи.
Но есть ли у нас позитивные доводы в пользу бессмертия? Конечно. Начнем с такого явления, как общечеловеческая интуиция. Практически во всех культурах считается само собой разумеющимся, что умершие продолжают существовать в какой-то другой форме. Самые древние люди четко отличаются от животных тем, что они погребают своих умерших — с явными изъявлениями веры в загробную жизнь. В местах погребения находят остатки пищи, оружия, украшений, одежды — всего того, что, как предполагалось, понадобится усопшему на той стороне. С появлением письменности мы обнаруживаем тексты с довольно подробными представлениями о посмертии, которые сильно варьируются в разных культурах, но всегда имеют нечто общее: жизнь продолжается после смерти, и как именно она продолжается, обычно зависит от поведения человека на этой земле.
Вера в то, что физическая смерть означает исчезновение личности, всегда была (и остается сейчас) уделом меньшинства. Другой довод — от совести. Мы осознаем, что между добром и злом существует разница, что злые дела достойны осуждения, а добрые — похвалы. Мы испытываем тревогу и беспокойство, когда совесть обличает нас в чем-то плохом. Если не существует загробной жизни (и воздаяния), то это переживание иллюзорно. Тогда негодяи, которые совершают какие угодно злодеяния и спят сном младенца, совершенно правы: если они избегнут человеческого возмездия (что вполне вероятно), больше им ничего не грозит. Но если совесть — это не иллюзия, тогда воздаяние реально. И если оно не совершается в этой жизни, значит, эта жизнь — не все, что есть.
Но есть и более прямые данные о жизни после смерти. Так называемый околосмертный опыт, который переживают люди в состоянии клинической смерти. Большинство из переживших клиническую смерть ничего не помнят, но примерно 10 % могут рассказать о том, что вышли их своего тела и видели его со стороны. Они могут рассказать, что происходило в операционной, описать действия врачей, иногда они говорят о встрече с умершими близкими и таинственным Светом, который показывает им всю прожитую жизнь. Это опыт, пережитый довольно многими людьми, —и от него невозможно просто отмахнуться. Как пишет американский врач-реаниматолог (агностик по своим личным убеждениям) Сэм Парниа,
«Мы обычно исходим из того, что все ученые считают, что сознание — продукт мозга, но, на самом деле, многие в этом не уверены. Например, сэр Джон Экклс, Нобелевский лауреат, полагает, что мы никогда не сможем объяснить сознание через активность нейронов. Все, что я могу сказать — это то, что я наблюдал в ходе моей работы. Похоже на то, что когда сознание отключается в момент смерти, психе, душа — я не имею в виду призрак, я имею в виду индивидуальное «я» — продолжает существовать, по крайней мере, те часы, пока человек не реанимирован. Из чего мы можем оправданно заключить, что мозг работает как инструмент, через который проявляет себя Ваше «я» или «душа», но он, возможно, не является ее источником… Я думаю, что данные начинают указывать на то, что нам следует оставаться открытыми к возможности того, что память… не сводится к деятельности нейронов».
Эти описания околосмертного опыта хорошо укладываются в христианскую картину посмертия, которую мы знаем из Писания и Предания.
Сразу после смерти душа покидает тело, и человек продолжает существовать — осознавать происходящее, радоваться или страдать, мыслить и помнить — в другом плане реальности.
Писание называет место, куда отправляются души верных христиан, «небесами». В рай. Невыразимо радостное место, полное света и утешения. Как говорит святой апостол Павел, Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. От того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище (2 Кор 5:1–2). Перед лицом неизбежной (и при этом насильственной) смерти апостол с радостью ожидает переселения на небеса: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Фил 1:23).
Там, на небесах, нас ожидает встреча с тем Светом, в котором мы навсегда утешимся за все земные скорби — с Господом нашим Иисусом Христом, с нашей любящей небесной семьей — Матерью Господа и всеми святыми; там, на небесах, мы будем ожидать окончательной победы Господа в мире и воскресения мертвых — потому что придет день, когда Бог восстановит нас в прославленных и преображенных телах.
Но это — не только дело будущего; вера в бессмертие меняет нашу жизнь здесь и сейчас, она окрашивает все дни нашей жизни, она глубоко влияет на то, как мы принимаем скорби и радости нашего земного пути. Вера — это открытость Небесам, где нас любят, ждут и примут, когда наш путь завершится.
