Неожиданно для меня самого моя статья о легитимности насилия вызвала бурную реакцию и множество комментариев в социальных сетях (я имею ввиду не в соцсетях вообще, а на моих страничках во Вконтакте и Фейсбуке). Большинство комментариев — поддерживающие, люди делились своим возмущением и горечью по поводу того, что домашнее насилие существует и от него страдают дети. Но были и другие реплики, в которых комментаторы доказывали ПОЛЕЗНОСТЬ (!!!) такого насилия. Типа, один подзатыльник — ничего страшного, человеком вырастет.
После того, как я справился со своим недоумением и возмущением по поводу этих комментариев и этих людей, идею домашнего насилия отстаивающих, я начал анализировать ход их мыслей, их логику, точнее — не логику, а когнитивные ошибки в их логике, в результате которых они приходят к столь чудовищным выводам.
И одна из главных состоит в дегуманизации ребенка.
Ребенок воспринимается не как человек со своей болью, переживаниями, не как личность, а как некий объект «воспитания». Такой «черный ящик», исправить нежелательное поведение которого можно подзатыльником или шлепком. А что потом происходит внутри этого «черного ящика» — родителю или пропагандисту домашнего насилия неинтересно. Я говорю и о непосредственных переживаниях ребенка, которые он испытывает во время акта насилия, и о его последствиях в виде психологических травм, деформировании личности ребенка в сторону садизма, усилении в его психике психопатического радикала и т. д. Простые люди, не психологи, могут и не знать об этих механизмах психики, но увидеть-то боль и страдание ребенка непосредственно в момент акта агрессии, который они совершают в отношении него, они в состоянии? Или тоже нет? Или собственное сиюминутное удобство важнее, чем боль ребенка и ее последствия и для него, и для всей семьи?
В моем детстве у нас был ламповый черно-белый телевизор. Советского производства, разумеется. Назывался он, кажется, «Рекорд» или как-то похоже. Периодически у него пропадало изображение и для того, чтобы оно вновь появилось, по телевизору нужно было стукнуть кулаком. То ли у какой-то лампы отходил контакт, и она от удара вставала на место, то ли происходило что-то еще.
Люди, шлепающие или дающие подзатыльник своему ребенку (или отстаивающие право на насилие родителей в отношении детей) относятся к детям как к этому телевизору. Ведет себя не так, как мне хочется? Стукнул — и он заработал по-другому, правильно. А переживания ребенка — пустое, телевизор же не переживает по поводу того, что его колотят.
Помимо всего прочего — нашего осуждения такого родителя, возмущения таким его поведением здесь есть еще и когнитивная ошибка. Родитель считает, что его ребенок не является личностью, человеком не только могущим испытывать боль и другие негативные переживания, но и человеком, обладающим, к примеру, чувством достоинства. Присутствует не понимание того, что домашнее насилие не позволяет ребенку сформироваться как полноценной гармоничной личности, не испытывающим патологической глубинной тревоги перед миром, здоровым и уверенным в себе человеком.
Что с этим делать?
Возможно, стоит вмешиваться, если ребенка бьют на ваших глазах, возможно, делать что-то еще. Самое главное — очень хочется, чтобы сама идея допустимости физического насилия в отношении ребенка, ее социальная легитимность ушла в прошлое.
Автор: Францев Максим Леонидович Россия, г. Санкт-Петербург Психолог, Консультант, Психотерапевт
