Наверное, многим из нас знакомо странное ощущение в момент опасности, когда всё происходящее вокруг словно протекает в режиме Slow motion — так называемая тахипсихия. Но в чем причина подобного субъективного ощущения течения времени — в особенностях восприятия, работе памяти или какой-то когнитивной дисфункции?
Обозреватель Nautil.us Иван Амато разбирается, что такое критическая частота слияния световых мельканий (КЧСМ), как ее различные показатели, характерные для разных биологических видов, помогают объяснять необычные эффекты восприятия времени, насколько КЧСМ отличается у обычных людей и людей с некоторыми психическими отклонениями и почему мухе так легко увернуться от руки человека.
Ничто так не фокусирует наше сознание, как момент опасности. Джон Хоккенберри, суперзнаменитый журналист и комментатор, пережил такой момент около четырех десятилетий назад. Однако этот момент до сих пор не оставляет его и воспроизводится видеорядом в памяти, как он сам называет это «в режиме супер-слоу-мо».
«38 лет назад я ехал по дороге в Пенсильванию. Я уснул на заднем сидении автомобиля. Когда проснулся, то увидел, что водитель тоже спала, — рассказывал Хоккенберри, сидя в инвалидном кресле, в начале июня 2014 года на Мировом научном фестивале в Нью-Йорке, который он открывал групповой дискуссией о восприятии времени. — Машина свернула с дороги. Пассажирка рядом с ней очень медленно дотянулась до руля, казалось, что она схватила рулевое колесо и вывернула его настолько сильно, насколько могла… и машина повернула вправо. Невероятно медленно мы врезались в дорожное ограждение, машина взлетела в воздух и всем своим нутром в тот момент я почувствовал, что моя жизнь изменилась раз и навсегда».
Вышедший на пенсию начальник пожарной службы Ричард Гасавай называет подобное очевидное замедление течения времени в напряженные моменты тахипсихией, что можно перевести как «ускоренное мышление». «Этот феномен тревожит большинство работников служб быстрого реагирования», — утверждает Гасавай в рамках своего исследования, основанного на сотнях интервью, которые он проводил для своего блога и выступлений, посвященных теме «осознания ситуации».
Основываясь на том, что Гасавай оценивает как персональный опыт тахипсихии, он пришел к выводу, что ее можно рассматривать как временный компонент общей реакции на стресс. По его словам, для работников служб быстрого реагирования этот феномен крайне опасен, так как он может исказить их осведомленность о ситуации и повлиять на процессы принятия решений.
И всё же, процесс тахипсихии — это миф или реальность?
Дэвид Иглман, кандидат наук и профессор медицинского колледжа Бейлора, начал ответ на этот вопрос с тестирования. Вместе со своими коллегами он разработал напоминающий наручные часы «перцептивный хронограф», который попеременно отображает красные цифры и их негативные изображения (красный фон с неподсвеченными пикселями в форме цифр) со скоростью, превышающей критическое значение, при котором сменяющиеся изображения превращаются в однородный патч. Этот порог зовется критической частотой слияния световых мельканий (КЧСМ или CFF). Иглман предположил, что если бы ему удалось напугать людей в то время, пока они смотрели на хронограф, то их КЧСМ бы резко увеличилась, то есть они бы переключились в режим замедленного восприятия и были бы способны различать цифры на хронографе.
Частые жалобы страдающих шизофренией на то, что они слышат голоса, могут быть равнозначны рациональной интерпретации их субъективного, временного дисфункционального опыта.
Для проведения испытаний Иглман пригласил 20 человек в парк развлечений «Zero Gravity Thrill Amusement Park» в Далласе. Там они оказались на аттракционе «Nothing but Net», сопоставимом с высотой 16-ти этажного здания. Участники, на которых предварительно закрепили хронографы, могли падать вниз на 31 метр перед приземлением в сетку. Испытуемых попросили следить за показателями устройств во время их леденящего кровь двух с половиной секундного падения. Однако одна из участниц зажмурилась, поэтому не получилось учесть показатели ее хронографа.
Данные других участников прояснили ситуацию: во время самого падения ни один из них не был способен различить цифры. Когда же участников попросили постфактум оценить продолжительность их собственных падений (при помощи мысленного воспроизведения событий и с секундомером в руке), респонденты ответили, что их падение длилось на треть дольше, чем падение других посетителей аттракциона. То есть те чувствовали себя расслабленными наблюдателями падения своих соседей по аттракциону. Иглман пришел к заключению, что субъективное ощущение замедления времени при ощущении опасности – это артефакт памяти, а не фактическая черта осознанного восприятия в реальном времени. Одним словом, ни у одного из испытуемых время не замедлялось.
«При привычных условиях вы не запоминаете большую часть тех сигналов, которые воспринимают ваши органы чувств, — объясняет Иглман. — А вот во время опасной ситуации память фиксирует все сигналы. Они все сохраняются в памяти. Поскольку мозг не адаптирован к такой насыщенности событий, он интерпретирует это так, словно события происходили медленнее».
Но что, если на испытуемых повлияло не ощущение опасности, а какая-то психическая или когнитивная дисфункция? Иглман и его коллеги из медицинского колледжа Бэйлора и Психиатрического центра в округе Харрис в Хьюстоне попросили страдающих шизофренией и участников контрольной группы сообщить, сколько стимулов, таких как буквы, лица, изображения, они в состоянии воспринимать, наблюдая за серией быстро мигающих экранов. Как объясняет Иглман, результаты показали, что «одна вспышка длиной в 100 миллисекунд ощущается людьми с шизофренией как равная 120 миллисекундам». Профессор полагает, что эта 20% разница может восприниматься как опровержение временной дисфункции на более высоких когнитивных уровнях. К примеру, это может затруднить своевременное отражение внутреннего рутинного диалога, который мы воспринимаем «внутренним ухом». При таком взгляде на ситуацию, по мнению Иглмана, жалобы больных шизофренией могут быть равнозначны рациональной интерпретации их субъективного, временного дисфункционального опыта.
Согласно одному межвидовому анализу, опубликованному в журнале Animal Behavior, при наличии доказательств хотя бы ограниченного распространения среди нас критических частот слияния световых мельканий, мы можем утверждать, что люди присоединяются к гораздо более широкой классификации, охватывающей весь животный мир. Этот показатель для людей, в среднем, составляет 60 мерцаний в секунду, поэтому частота смены картинки на телевизионном экране равна этому показателю или превышает его. В царстве животных же эта частота изменяется с таких минимальных значений как, например, от 6,7 у тростниковой жабы до 108 у белки и даже в некоторых случаях до 240 — например, у обычных мух. Если говорить обобщенно, то чем быстрее метаболизм животного или меньше его размер, тем выше будет его КЧСМ.
Рыба-меч – путешественник во временных измерениях?
Различные показатели частоты световых мельканий, кажется, обладают некоторой удивительной силой объяснения различных процессов вокруг нас. Ничего удивительного в том, что, как правило, мы не способны убить муху рукой. Со своим показателем КЧСМ в 240 мерцаний муха прекрасно видит нашу приближающуюся руку так, словно наши движения медлительны, а мускулы медленно вязнут в патоке. А что насчет авиационных трюков птиц, которые они проделывают, пролетая сквозь зеленые заросли? Их частота световых мельканий приблизительно равняется 100, следовательно, они воспринимают окружающий их мир со сверхчеловеческой скоростью, что позволяет им оперативнее управлять своим телом в воздухе.
Есть некоторые доказательства того, что это временное измерение может иметь решающее значение для экологической конкуренции на планете: «Восприятие времени может быть важным, но ранее недооцененным нами аспектом дифференциации видов», — утверждает зоолог Тринити-колледжа в Дублине, один из авторов статьи «Поведение животных» Эндрю Джексон. Во время охоты на кальмаров хладнокровная рыба-меч способна повысить свою КЧСМ при помощи прилива теплой крови к своим глазным яблокам. Джексон объясняет:
«Это, по-видимому, дает им огромное превосходство во время охоты на относительно медлительных кальмаров, учитывая достаточно низкую температуру вод внизу. Таким образом, рыба-меч, по сути, пришелец из другого временного измерения. Однако у кальмаров все-таки есть небольшой шанс выжить».
Для людей подобная тактика повышения температуры глазных яблок или мозга недоступна. Тем не менее, Джексон считает, вполне возможно, что КЧСМ разных людей различаются. Эта теория может помочь науке объяснить и разницу в деталях наших личностей, талантов, выбора и восприятия:
«Если частота световых мельканий определенного человека выше, чем у его товарищей по группе, то он будет обладать более высоким потенциалом реагирования на события в мире, которые для его одногруппников покажутся невероятно стремительными. Мне интересно, можно ли считать это объяснением того ошеломительного ощущения, которое возникает во время занятий спортом, например футболом, когда вы чувствуете себя на высоте и пролетаете вокруг своего оппонента с осознанием, что игра идет как-то медленно».
В ближайшее время Джексон планирует заняться исследованиями, которые охарактеризуют естественные вариации в скорости слияния мерцаний у разных людей, а также то, насколько индивидуальные КЧСМ способны различаться при различии в условиях.
«Но что действительно представляет мой интерес, так это последствия подобных различий в нашей повседневной жизни», — добавляет Джексон.
Исследователь в процессе составления заявки на грант для работы, которая позволит найти ответы на волнующие его вопросы. По его словам, если заявка будет одобрена и поступит финансирование, то он бы хотел привлечь в свою команду людей, знаменитых своими способностями быстро и решительно действовать — подобных Брюсу Ли и Леброну Джеймсу. Вполне возможно, что их показатели частоты световых мельканий будут выше средних, что могло повлиять на их физические подвиги.
«Что касается возможной взаимосвязи между КЧСМ и познанием, мне было бы интересно выяснить, не будут ли люди с низкой частотой световых мельканий более склонны пропускать тонкие, но важные сигналы, например, едва уловимые изменения в выражениях лица».
Кроме того, есть еще один аспект, который ученый бы хотел затронуть в своих исследованиях: можно ли увеличить скорость КЧСМ у людей с намерением улучшить спортивные результаты или помочь в лечении болезней, связанных с темпоральностью (специфическая взаимосвязь моментов времени и временных характеристик, динамика изменений тех явлений и процессов, качественная особенность которых обусловлена социокультурной спецификой человеческого существования; временная сущность явлений).
Исследователи предупреждают, что имеющихся данных слишком мало, чтобы сделать какие-либо выводы насчет КЧСМ у людей или с уверенностью утверждать, какова связь между КЧСМ и субъективным восприятием времени. Но разница в частоте световых мельканий у животных разных видов и людей с психическими заболеваниями, наравне с нашим субъективным восприятием времени, заставляет задуматься над тем, что, может быть, существуют люди, которые, как рыб- меч, живут в другом временном измерении.
Автор: Иван Амато – писатель из Сильвер Спринг, штат Мэрилэнд, чьи работы посвящены науке и технологиям, управляющий научным кафе D.C. Science Café.
