Иногда нам кажется, что все совсем плохо и что все покинули нас. Что же делать, если ничего не помогает? Как вернуться к радости или хотя бы к покою? Психолог Элизабет Лукас предлагает необычное решение.
Но что делать, если ни один врач, ни один психиатр, никто из близких не проявит к нам участия, когда пробьет мрачнейший час нашей жизни – час полного одиночества и покинутости? «Там наверху Ты забыл про меня?» – поется в «Песне о Волге» .
Самый последний источник, к которому мы прибегаем, чтобы обрести силы и жить дальше — это молитва.
Я помню случай с одной 91-летней пенсионеркой из-под Аугсбурга. Она попала под грузовик, который расплющил ей обе ноги. Первое, что она сказала, очнувшись в клинике после срочной ампутации, было: «Как прекрасно, что я еще живу!» Врачи были растроганы. На следующий день у нее появились сильные послеоперационные боли, но она говорила: «Какое счастье, что я не парализована!»
Когда две недели спустя ей пообещали сделать протезы, она искренне обрадовалась, а увидев демонстрационный образец, воскликнула: «Замечательно, что сегодня умеют изготавливать такие совершенные приспособления!» Она принимала приходивших ее навестить друзей и соседей, сидя в инвалидном кресле. И у многих посетителей после разговора с ней заметно повышалось настроение. На нее обратили внимание журналисты, и ей пришлось дать несколько интервью.
Когда, наконец, настало время примерить протезы, оказалось, что управиться с ними ей не так-то легко. Но она только удивлялась их совершенству: «Они гораздо подвижнее и гибче, чем мои бывшие старые ноги!» Она обнимала и благодарила своего инструктора по лечебной физкультуре и то и дело повторяла: «Как мне хорошо! Вокруг меня такие добрые люди, а у меня теперь роскошные новые ноги… Господь действительно любит меня!»
«Нельзя стать мудрецом, не познав тьмы» (Герман Гессе). «Без экзистенциального потрясения не бывает познания реальности» (Габриэль Марсель). Боль и эмоциональное напряжение находят разрешение в мудрости и осознании сущности вещей. Каким образом? 91-летняя пенсионерка доверила журналистам свою тайну: «Я каждый день молюсь».
Мне хочется завершить эту книгу цитатой из Петера Вуста, бывшего профессора философии в Мюнстерском университете: «Если бы вы меня спросили, прежде чем я уйду, и уйду окончательно, нет ли у меня волшебного ключа, открывающего последнюю дверь к мудрости жизни, то я бы ответил: «Конечно, есть». И этот ключ не рефлексия, как вы, возможно, ожидали бы услышать от философа. Это молитва. Молитва, если она творится с последней самоотдачей, дает внутреннюю тишину, дает детскую чистоту, дает объективность. Для меня человек врастает в пространство гуманности (не гуманизма) в той степени, в какой он в состоянии молиться, и молиться по-настоящему. Молитва знаменует собой последнее «humilitas» духа. Постижение великих явлений бытия даруются только молящемуся духу. Лучше всего молитве учит страдание…».
